— Видите ли, Буонапарте, — пожал плечами де Вальфор, — общество всегда было устроено так, что всеми благами в первую очередь пользовались наиболее заслуженные…
— Не могу с вами согласиться! — повысил голос Наполеоне, окончательно позабыв, где он находится. — Изначально земля принадлежала всем, но, в конце концов, нашелся тот, кто, заявив «Это мое!», нашел тех простаков, которые имели наивность поверить ему! И не трудно себе представить, сколько преступлений, войн и бедствий отвратил бы от человеческого рода тот смельчак, который воскликнул бы: «Берегитесь слушать этого обманщика! Вы погибнете, если забудете, что плоды принадлежат всем, а земля никому!» И давно уже пора чины и звания присуждать только по заслугам! Да и какой толк от полковника, который стал таковым только потому, что у него есть родовое поместье и полученный от короля в двенадцатом веке титул?
Де Вальфор молчал. Он тоже читал Руссо, но продолжать разговор в подобном духе с воспитанником школы было неприлично, и оба почувствовали это.
— Занятия начнутся через неделю, — сухо произнес де Вальфор. — У вас есть, где остановиться?
— Да, — кивнул Наполеоне, — меня примут знакомые моей семьи…
— Я, — задумчиво покачал головой де Вальфор, — желаю вам, Буонапарте, всяческих благ, и сделаю все от меня возможное, чтобы вы стали настоящим артиллеристом!
— Я буду рад, — без особого энтузиазма ответил Наполеоне.
И тут де Вальфор неожиданно для самого себя спросил:
— А если и наша школа окажется, на ваш взгляд, плоха, что тогда?
— Тогда я напишу письмо военному министру! — просто ответил корсиканец.
— Что?! — изумленно вскричал де Вальфор. — Напишете военному министру?!
— Да, — все с тем же спокойствием повторил Буонапарте, — именно ему!
— Ладно, — несколько натянуто улыбнулся де Вальфор, — идите, и будем надеяться, что до этого дело не дойдет…
Буонапарте отдал честь и направился к выходу. Оставшись один, де Вальфор впал в глубокую задумчивость. Да, жизнь не стояла на месте, недовольных этой жизнью в стране становилось все больше, и не надо было обладать семью пядями во лбу, чтобы понять: на разоренную двором Францию надвигаются грозные события…
Наполеоне вышел на улицу. К его удивлению, патер Бенье все еще стоял у входа в школу с каким-то мужчиной лет сорока пяти, элегантно и со вкусом одетым. Заметив юношу, мужчина широко улыбнулся и подошел к нему.
— Здравствуй, Набули, — произнес он приятным низким голосом. — Меня зовут Дмитрий Комнин! Я родственник госпожи Пермон!
Молодой человек сдержанно поздоровался.
— Всего хорошего, господин Бенье, — повернулся Дмитрий к пастору, — и еще раз благодарю вас!