Ему снилось, что он — крылатый конь — летающий под облаками, а по земле за ним волочится его собственная тень, которая перескакивает через озера, реки, деревья, горы… Но присмотревшись повнимательнее, он заметил, что это вовсе не тень, а гигантская собака-волкодав, покрытая густой черной шерстью, которая настойчиво бежит и бежит прямо за ним, а взгляд её желтых хищных глаз не отпускает крылатого коня ни на секунду…
Сон был тяжелый, муторный, а потому, когда Ганин проснулся и увидел, что карета стоит уже у входа в поместье Никитского, то облегченно вздохнул и механически хотел было перекреститься, но… Сехмет, всё также неподвижно сидевшая напротив, совершенно по-львиному громко рыкнула. Сердце Ганина едва не остановилось от ужаса и его руки бессильно упали.
Он вышел из кареты. Огненно-рыжий юноша уже спрыгнул с козел и распрягал своих чудесных огненно-рыжих коней, чьи гривы напоминали языки пламени, взметающиеся над костром, из их копыт сыпались искры, а из ноздрей и ртов валил едкий и горячий серный дым.
— Эти кони могут сжигать своим дыханием врага, если потребуется, — оскалив зубы в жестокой усмешке, сказал Сет. Его зеленые, как у кошки, глаза блеснули — хищно, кровожадно. — Я любил с моими воинами врубаться на них в самую гущу вражеских полчищ и смотреть, как они сжигают их заживо. Жаль, Нахаш так и не захотел драться! Я бы ему показал, что значит иметь дело с Сетом — Повелителем Пустынь! — с этими словами он грозно взглянул в сторону ворот и из его уст раздался громкий львиный рык. За воротами действительно маячила какая-то здоровая тень и что-то шумно обнюхивала.
Ганину стало неприятно стоять рядом с ним. Он кратко поблагодарил Сета и отправился в дом. Естественно, что Сехмет не оставляла его одного ни на минуту, повсюду следуя за ним как тень.
«Ну, вот, — мрачно подумал Ганин. — Одну хозяйку я променял на другую… Видимо, Тимофей-Котофей был прав — в этом мире мы всегда чьи-то рабы…». .
В доме было все по-прежнему.
Ганин первым делом отправился принять ванную. Когда он дошел до большого круглого бассейна-джакузи, то резко повернулся к Сехмет и раздраженно сказал:
— Ты и в ванную со мной пойдешь?
Та опять посмотрела на него удивленно.
— А что тут такого? Я умащу твое тело благовониями и сделаю тебе массаж, какой делают только фараонам…
— Нет уж, спасибо, вы ошиблись адресом! Я — не фараон и мы не в Египте и, вообще, я привык мыться один.
С этими словами он прямо перед носом Сехмет захлопнул дверь и нырнул в горячую воду. Он был уверен, что дверь не преграда для такого существа, но… она действительно не входила.