Основательно помывшись, Ганин одел халат и с удовольствием увидел в ростовых зеркалах «предбанника», что вся эта призрачная «аполлоновская» внешность слезла с него, как с актера — грим. Он снова был тем, кем был всегда — коренастым, немного неуклюжим «очкариком». И впервые за долгое время он удовлетворенно улыбнулся…
Сет уже принес ему сменную одежду и услужливо спросил, что ещё угодно господину?
— Помоги мне перенести все принадлежности для рисования из Зеркальной Залы в Библиотеку. Там мне будет комфортнее писать.
Сет молча поклонился и тут же исчез. Послышался шум передвигаемой мебели… Но стоило Ганину с идущей рядом как тень Сехмет дойти до Библиотеки, как он увидел, что там уже все готово!
Дубовый стол был придвинут к противоположной стене, а на его месте уже стоял большой ростовой мольберт с холстом, рядом — столик с красками, кистями, угольными мелками, мягким креслом, а у противоположной мольберту стены уже поставлено другое мягкое кресло.
— Отлично! Быстро работаешь! — довольно воскликнул Ганин. — Теперь надо подготовить интерьер…
Когда, наконец, все было готово — и интерьер, и декорации, которые буквально из воздуха возникли по одному движению рук Сета —, а также сделаны предварительные наброски по памяти — различные варианты будущей композиции, Ганин решил, что перед визитом «модели» неплохо было бы отдохнуть.
Стоило только ему об этом подумать, как он тут же оказался в спальне, но в другой, не с портретом. Сет остался у дверей, а Сехмет вошла внутрь. Роскошная кровать была уже расстелена. Золотистые шелковые простыни, подушки, одеяло. Пахло ароматными благовониями, везде были развешены причудливые тропические цветы, которым нет названия, и пальмы в кадках. Убаюкивающе пели флейты и какие-то незнакомые струнные инструменты.
— Ложись на живот, господин, — лаконично сказала Сехмет. — Не думай ни о чем.
Ганин покорно лег и почувствовал, как мягкие руки Сехмет стали массировать кожу на его спине, шее и пояснице. Он почувствовал приторный аромат розового масла. Теплая волна наслаждения захлестнула мозг. Разум погрузился в розовые сумерки. Но даже в этих сумерках Ганин чувствовал, что за дверью постоянно кто-то ходит, прямо как лев в клетке, и ему даже показалось, что он услышал львиный рык и клацание когтей о паркет.
— Тише, тише, тиш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-е… — послышался убаюкивающий мурлыкающий грудной голос Сехмет. — Не думай ни о чем… Ни о чем… Не думай… Не думай… Не думай…
Сладостная истома парализовала его сознание окончательно, и Ганин полностью погрузился в розовое безмолвие…