Поцеловав детей и пожелав им спокойной ночи, Никитский быстрым шагом отправился в свою спальню. Это была личная опочивальня князей Барятинских, полностью восстановленная в том виде, в котором она была двести с лишним лет назад — широкая кровать с шелковым постельным бельем под балдахином, розовые обои с изображением пузатых голеньких амурчиков с луками и полуголых нимф с лирами, картины художников XVIII века — в основном, портреты —, золотые подсвечники и люстра с настоящими восковыми свечами, пушистый персидский ковер, мебель искусной резки из настоящего дуба, старинный клавесин… Даже свой iPad Никитский не оставлял в этой комнате — ничто не должно нарушать эстетическую гармонию Великого века!
Когда Никитский вошел в спальню, он первым делом посмотрел на ТО САМОЕ место — часть стены слева от раскрытого высотой в три человеческих роста старинного окна — место для Портрета, как раз напротив кровати. Да, Он был уже там…
Никитский довольно улыбнулся и, получше завязывая на ходу пояс махрового розового халата, подошел к нему вплотную. Мягкое освещение люстры из двух десятков восковых свечей было очень выигрышным для портрета — романтический сюжет при романтическом освещении: замок вдали стал ещё более насыщенного цвета, фиалковые глаза — ещё более томными, а алые губы — ещё более страстными…
«Конфетка! — причмокнул губами Никитский. — Правда, рама дешевенькая… Ну ничего, завтра же закажу из чистого золота! Ты у меня будешь как принцесса — в золоте ходить и в бриллиантах!», — хмыкнул Никитский и… усмешка застыла на его губах… потому что девушка на Портрете улыбнулась ему в ответ и кокетливо сощурила глазки!
Сердце Никитского ёкнуло и судорожно забилось. Ему показалось, что пол под ним заколебался и что вот-вот он уйдет у него из-под ног, а точнее, разверзнется под ногами пропасть и он улетит прямо в преисподнюю! Но вскоре первый приступ страха пропал, и на его место пришло, вкрадчиво и в то же время настойчиво, вожделение…
Да… Вожделение… Его терпкий сладкий привкус он ощутил ещё тогда, на чердаке этой странной конуры, но сейчас… Оно становилось неодолимым! Оно охватило все существо Никитского, каждую клеточку его тела, оно сжигало его дотла! От страстной истомы подкашивались ноги, закружилась голова, сердце готово было выскочить из груди, пробив грудную клетку, рот наполнился вязкой слюной, а глаза — какой-то розовой дымкой…
У Никитского в жизни много было женщин. Ещё в юности он никогда не страдал от отсутствия женского внимания — его физическая сила, решительность, граничащая с дерзостью, бесстрашие — все это ещё со школы, где он слыл первым хулиганом, создавало вокруг него ореол «первого парня на деревне». Девушки липли на него, как мухи на мед, а уж тем более, когда он стал богатым… И девушки были разные — и блондинки, и брюнетки, и рыжие, и высокие, и пониже, и плоские, и «в теле»…