Особого разговора заслуживает наиболее часто употребляемый писателем прием повествования от первого лица. Что значит это авторское «я»? Каков диапазон данного персонажа? Какова степень его зависимости от автора?.. Написал это слово: «какова» — и сразу вспомнил рассказ Голявкина, названный так:
«КАКОВО
Он сидел в пятом углу.
— Каково вам? — спросил я.
— Никаково, — сказал он.
— Ну, а все-таки, каково? — спросил я.
— Никаково, — сказал он.
— Каково вам? — спросил я еще раз.
— Никаково, — сказал он. — Мне никаково».
Это — рассказ-шутка. Смешное словечко попало Голявкину на язык, он обсасывает его, как леденец. Потом оно ему пригодится в каком-нибудь диалоге, в более капитальном сочинении. Таких рассказов-заготовок тоже немало у Голявкина.
Что касается авторского «я», разумеется, тут не может идти речь о какой-либо личной ответственности автора за героя, обозначенного этим местоимением. «Я» у Голявкина, кажется, безответственно, само по себе. Оно вроде как и безлично — так, условность, стилистическая фигура. Однако это впечатление может появиться при однократном чтении Голявкина: прочел рассказик-другой, улыбнулся, и ладно. Когда читаешь Голявкина подряд, к тому же и думаешь о прочитанном, то понимаешь, что за голявкинским «я» что-то есть, местоимение отражает определенные черты человеческой личности. В ранних коротких рассказах это заметно в меньшей степени (впрочем тут есть исключения), в более развернутых, объективированных сочинениях «я» проявляет себя активнее как личность, как «герой».
Тут надо заметить, что рассказы Голявкина, написанные от первого лица, абсолютно свободны от какого бы то ни было лиризма и субъективизма. Герой Голявкина, обозначенный местоимением «я», — скуп на слова, совершенно чужд монологов и сентенций, он то и дело попадает во всяческие истории, передряги, но выходит сухим из воды; он по натуре общителен, легко, без нажима вписывается в предлагаемые обстоятельства, никого при этом не учит, не выставляет себя умнее, значительнее других действующих лиц, но обязательно соблюдает дистанцию, свою отдельность от действующих лиц и обстоятельств, принципиальную независимость, иногда и вопреки здравому смыслу. Герой Голявкина, обозначенный местоимением «я», может быть туговат к восприятию разного рода тонкостей и хитростей, даже и туповат, или же суетится в лабиринтах быта, несносно упрям или повадлив к соблазнам — наш автор отлично понимает слабости своего героя, нигде не приукрашивает, не абсолютизирует его положительные качества. Отсюда и особая доверительность интонации, тот самый демократизм, о котором сказано выше.