Дан суточный срок для отдыха космонавтов и подготовки космических кораблей к полету на родную Землю.
Герман был доволен таким исходом дела. В назначенное время Николай поднялся на спускаемом аппарате на орбиту и состыковался со своим родным кораблем.
Герман и Павел подготовили свой корабль к длительному полету; простились с бедолагой спускаемым аппаратом прошлой экспедиции, вернулись в корабль и заняли свои места согласно теперь уже новым рангам: Герман — кресло командира корабля, Павел — кресло бортинженера.
Все — на орбите экипаж землян, на поверхности Зори — экипаж в составе Германа и Павла — в ожидании команды Земли на полет в обратный путь: к родной Земле.
Засветились экраны в кабинах космических кораблей: на орбите и на поверхности Зори — и космонавты увидели на экранах двух главных конструкторов Павла Сергеевича и Ивана Сергеевича сосредоточенными и очень серьезными.
О чем-то они переговаривались между собой. Потом вздохнули оба, и Павел Сергеевич распорядился поднять инопланетный корабль (будем далее называть его кораблем Германа) на околозорную орбиту и ждать команды на орбите на дальнейший полет.
Герман включил двигатели, поднял корабль на орбиту и стал совершать облет Зори. Корабль землян лег на курс к планете Земля, а корабль Германа ровно через тридцать минут тоже по команде с Земли (он теперь будет управляться землянами из пункта управления полетами) лег на тот же курс.
— Прощай Зоря, да здравствует родная Земля, — сказал Герман и чуточку взгрустнул. Все свое внимание сосредоточил на приборах, контролирующих полет корабля в космосе, и на экране, показывающем земной пункт управления полетами. Предстоял длительный полет к Земле.
* * *
—Ну, дорогой Павел, поехали на нашу Родину — нашу родную голубую планету Земля! Спасибо вам, дорогие друзья — экипаж спасения, и особенно тебе, Павел и Николай. Ведь вы, спускаясь на аппарате на необитаемую и пока не изученную Зорю, так же, как и я, рисковали остаться на этой незнакомке, в ее цепких и неприятных объятьях. Я предполагаю, Павел, что мой спускаемый аппарат не поднялся не потому, что в его двигателях оказались неисправности, а потому, что какие-то неизвестные силы на этой планете действуют в одном направлении: притягивают к себе все, но ничего от себя не отпускают. Ведь и ваш аппарат с Николаем с большим трудом оторвался от поверхности Зори. Поначалу он никак не мог оторваться и начать подъем вверх. Никак не мог преодолеть что-то такое, что его цепко удерживало в невидимых костлявых когтях. Даже такой мощный корабль, как этот, на котором мы летим, и то подъем осуществлял с большими трудностями. Помнишь, когда мы все вместе — втроем подымались в пробный полет по орбите, как корабль дрожал, как ревели двигатели, преодолевая какие-то совсем непонятные силы? Во второй подъем — такие же были трудности. Зато как легко осуществлялась посадка! Даже и в этот раз, когда мы с тобою улетали: какой трудный был подъем, вернее сказать — отрыв от поверхности.