Вот теперь пришла очередь вступить в дело стальному буру, который, хоть с перебоями, все же работал.
С большим трудом и огромными усилиями Герману удалось открыть люк, и перед ним открылась огромная темная дыра, из которой вырывался какой-то непонятный и не очень приятный запах. Внутри ракеты было темно и царила мертвая тишина. Не было никакого признака жизни. Да и откуда взяться там жизни, если ракета пролежала в грунте, вероятно, много десятков, а может и сотен лет.
Надо обследовать внутреннее состояние ракеты и узнать, что там имеется и есть ли какие признаки, когда и откуда прибыл этот корабль и какая причина позволила природе засыпать его таким толстым слоем грунта. Не мог же он сам так глубоко забраться в грунт, думал Герман.
Наконец он нашел в карманах скафандра электрический фонарик, проверил, работает ли он. Убедившись в исправности фонарика, Герман медленно входит внутрь ракеты, освещая себе путь электрическим фонариком.
Осматривая внутреннее состояние ракеты и находящихся там предметов, Герман пришел к выводу, что она здесь находится уже достаточно долго. Обследовать подробно состояние внутреннего содержания Герману не позволяет наличие у него достаточных сил. Чтобы накопить силы, нужен отдых и, как минимум, хорошо поесть. А вот еды у него уже нет. Осталось провианта не более чем на две трапезы. А что потом? Где взять пищу, где взять воду? Да и запас воздуха — на исходе.
Вот с такими мыслями Герман опять впал в забытье и свалился на пол недалеко от люка. В глубь ракеты он еще не вошел и осмотреть хоть какую-то часть внутреннего пространства не успел. Опять потеря сознания, опять обессиливание, опять немощь! Что же будет со мною дальше? — подумал Герман, как только на некоторое время вернулось к нему сознание. Да вернулось ли оно к нему? Он еще в полной мере этого не понял. Он просто пришел в такое состояние, когда на несколько мгновений обрел возможность о чем-то мыслить. Это длилось недолго, и опять бессознательное состояние. Опять что-то непонятное... Сколько времени, как долго длилось такое состояние, Герман не помнит. Но вот из открытого люка подул легкий ветерок, и он очнулся. Под воздействием этого — чего-то непонятного он ощутил какое-то ласковое прикосновение к его лицу чего-то легкого, прохладного и нежного. Это легкое дуновение и прикосновение чего-то привело Германа в чувство, и он, как бы проснувшись после долгого сна, почувствовал некоторый прилив энергии, попытался сначала пошевелить пальцами рук, потом руками, и, когда шевельнул ногами, он понял, что члены его тела существуют реально и они действуют, — могут работать. Сознание того, что он живой и чувствует, ощущает свое тело, привело к попытке встать и стать на ноги. Он встал, осмотрелся и увидел через открытый люк, что за бортом корабля как будто светит солнце. Но солнце ли это освещает все в округе? Ведь он находится за пределами Солнечной системы, где-то в другой системе, и, может быть, здесь свое солнце — свое светило, которое, подобно нашему солнцу, образует свою собственную систему планет и планета Зоря является одной из многих планет этой другой системы. «Но какая сила заставила что-то другое, должно быть материальное, легким дуновением прикоснуться к моему лицу через скафандр и тем самым привести меня в чувство, в сознание? Что-то такое невидимое? Но его можно ощутить? Следовательно, на этой планете может быть жизнь? Она, конечно, не такая, как на Земле, но что-то есть, и это что-то можно ощутить, а значит, оно в какой-то мере материальное, а раз это материя, то есть какая-то сила, которая заставляет эту материю двигаться и выполнять какую-то работу. Пример: движение чего-то легкого, нежного поглаживания моего лица. Материальное? А может быть, это совсем и не материальное? Может, это души погибших при падении космического корабля на планету Зоря? Почему души погибших? Я ведь не знаю, погибли ли они? Может быть, космонавты остались живы и невредимы и они благополучно вышли из ракеты и в поисках чего-то зашли слишком далеко и заблудились? Но это существа, если не люди, причем умные существа, следовательно, они должны были быть обеспечены приборами, не позволяющими заблудиться. Так все-таки что прикасалось к моему лицу, причем — через скафандр? Вот загадка! И я ее обязан разгадать!