Все пять женщин принимаются тушить лампы, оставив лишь пару светильников. Таким образом они берегут масло и избегают лишнего дыма. Из-за постоянной спертой духоты недавно купленные Феликсом картины — бесконечные сцены любовных утех, висящие под потолком, — уже покрылись сажей. Постель изображенной над кубикулой Амары женщины, отдающейся по-собачьи, пересекает новая закопченная тень. Девушка наклоняется, чтобы погасить горящую под картиной глиняную лампу. Как и все прочие лампы в лупанарии, она выполнена в форме пениса, на кончике которого теплится пламя. К нескольким светильникам прикреплены крохотные глиняные человечки, выставляющие напоказ громадные пылающие фаллосы. Феликс находит эти лампы забавными: по его словам, они помогают посетителям настроиться на нужный лад. Амара их ненавидит. Можно подумать, им не хватает членов.
Главный вход в лупанарий, расположенный точно напротив «Слона», охраняет Галлий, вольноотпущенник Феликса. Высокий и широкоплечий, он превосходит Трасо внешностью, будучи столь же жестоким в драке. Когда подруги пытаются выйти на улицу, он хватает Беронику за руку.
— Погодите, — говорит он. — Нельзя уходить всем сразу. Одной из вас придется остаться. Вдруг явится клиент?
— Неужели так трудно зайти за нами в «Воробья»? — спрашивает Виктория. — Это же прямо через дорогу.
— Нет, — отвечает Галлий. — Распоряжения Феликса вам известны. — Он подталкивает Беронику внутрь. — Давай, возвращайся.
— Вот гаденыш, — сквозь зубы бормочет Виктория, когда девушки торопливо минуют тротуар. — Надо будет принести ей что-нибудь из съестного.
— И Фабии тоже, — говорит Кресса. — Она совсем отощала.
Эта жалкая старуха, из последних сил цепляющаяся за существование, кажется девушкам предвестницей их собственного мрачного будущего. Амара подозревает, что Крессе, которая на несколько лет старше остальных, особенно мучительно наблюдать за судьбой Фабии.
Даже в столь ранний час из трактира напротив доносится громкий шум. На его внешней стене красуется гигантская пестрая фреска c изображением слона, окруженного пляшущими пигмеями и обвитого змеями, символизирующими удачу. Под вывеской начертана самодовольная похвальба: «Ситтий вернул слона!» Женщины Феликса, не останавливаясь, проходят мимо. Подцепить клиентов можно и в «Слоне», однако Ситтий не только отпускает еду и вино, но и сдает комнаты. В такое ненастье его гости скорее уединятся наверху с женщинами, работающими в трактире, чем потащатся в лупанарий под дождем.
Всего в нескольких шагах от «Слона» виднеется мокрая, потемневшая от дождя вывеска с едва различимой птичкой, усевшейся на украшенный цветами двусмысленный девиз: «Будьте довольны, как этот воробей!» Булыжная мостовая пустой маленькой площади белесо поблескивает от ливня. Когда Амара впервые попала в Помпеи, весь тротуар занимали выпивохи: кто-то стоя беседовал, кто-то выводил надписи на стене. Она видела здесь и граффити, посвященные Феликсу, и даже критические обзоры их лупанария. Во многих надписях упоминалась Виктория. Хорошо это или плохо, но о самой Амаре ничего не писали.