— Амара, — с улыбкой произносит Феликс. — Я шучу. Ты славно потрудилась. Старик заплатил хорошую цену. — Он берет одно из платьев. — Если этот паренек станет постоянным клиентом, можешь носить эти тряпки на выход с ним. Если нет, я их продам. — Он показывает на платье, надетое на ней. — Но сейчас они тебе точно не нужны.
Догадавшись, что он заставит ее переодеться, Амара принесла снизу свою старую яркую тогу. Она обнажается и отдает ему новую одежду.
— А ты поправилась, — говорит он, глядя, как она одевается. — Тебе идет.
— Если тебе так нравятся пышные формы, — отвечает она, рискнув пошутить, — тебе надо плотнее меня кормить.
Феликс благодушно качает головой. В ее памяти снова всплывает воспоминание об их совместной ночи. Он тогда положил голову ей на плечо, посмотрел на нее с той же смешинкой в глазах, и она ответила на его улыбку.
Амаре не хочется об этом вспоминать.
— Трасо выглядит потрепанным, — говорит она. — Из-за чего они с Балбусом подрались?
Едва успев задать вопрос, она понимает, что совершила ошибку. Игривость разом слетает с его лица.
— Я думал, старик собирается тебя купить, — произносит Феликс вместо ответа. — Адмирал флота! Вот это была бы перемена! Но вот ты снова в лупанарии.
Она не отвечает.
— Что он с тобой делал всю неделю?
— Ничего особенного, — отвечает она с пересохшим ртом.
— Сомневаюсь, — произносит Феликс и заключает ее в объятия, преувеличенно изображая нежность. — Он говорил тебе, как ты прекрасна? Смотрел влюбленным взглядом? Был с тобой ласков?
— Нет.
— Он не был ласков? — Феликс притворяется потрясенным. — Каков мерзавец! Кормил он тебя уж точно неплохо. Впрочем, мне что-то не верится. Я думаю, старик тебя избаловал. Заставил тебя забыть, кто ты такая.
Его пальцы больно впиваются ей в плечи, но Амара стоит не дрогнув. Она принадлежала Феликсу достаточно долго, чтобы знать: он изнасилует ее, унизит, постарается уничтожить последние крупицы счастья, с которым она к нему вернулась. Это счастье выветривается, подобно жасминовой эссенции на ее коже. Она сжимает подаренный Плинием свиток. Феликс не должен узнать о сокровенных уголках ее души, не должен испачкать их своим прикосновением.
— Я никогда об этом не забываю, — говорит она.
— Хорошо. — Феликс отпускает ее. — Тогда возвращайся к работе.
Он останавливает ее, когда она уже почти переступает порог, пошатываясь от облегчения.
— Разве я разрешил тебе взять свиток? — Он подходит к Амаре и забирает подарок Плиния из ее покорных рук. — Может, удастся это продать. — Он с презрительным взглядом вертит манускрипт в руках. — Как знать, что может показаться кому-то ценным.