— Помни, никаких драк, — говорит Амара и усаживается на пол рядом со своей сумкой, давая понять, что ему от нее так просто не избавиться. — Ты же слышал, что сказал Феликс. Только попробуй поставить мне фингал, и посмотрим, что он сделает с тобой. — Парис со страхом отшатывается, и она злорадно продолжает: — Признайся, он ведь трахает тебя точно так же, как и всех нас?
В это мгновение Амара впервые замечает сходство Париса с Фабией — те же испуганно поникшие плечи, та же обида на лице. Она знает, что он ненамного моложе ее, но тощие ноги и болезненная худоба придают ему вид побитого ребенка. Амару пронзает острое чувство вины. Ей хочется сказать ему хотя бы пару добрых слов, но он заговаривает первым.
— Вы мне отвратительны, — сквозь зубы цедит он с перекошенным от злобы лицом. — Все до одной. Проклятые грязные шлюхи. Если я узнаю, что в мое отсутствие ты трогала мои вещи своими мерзкими, погаными пальцами, я тебя убью!
Парис в бешенстве выходит из чулана, и Амара начинает думать, что Руфус, возможно, оказал ей не такую уж хорошую услугу. Она ерзает на горячих пыльных мешках. Они будут ненамного удобнее каменной кровати в кубикуле Дидоны, зато она хотя бы сможет поспать, вместо того чтобы всю ночь работать. Странно сидеть в тихом чулане, зная, что внизу расположен лупанарий. Должно быть, прямо под ней находится кубикула Крессы или Бероники. Амара обводит взглядом полки, висящие на стенах тесной комнатки, заставленные кувшинами, со множеством свертков сукна. На полу рядом с ней лежит полупустой мешок фасоли, который, пожалуй, сможет заменить подушку. Когда она подтаскивает его к себе, из дырочки в углу высыпается несколько фасолин. Она надеется, что здесь не слишком много мышей. Или крыс.
Амара встает и подкрадывается к двери. Она плохо представляет себе, что творится в покоях Феликса. Судя по всему, в соседней комнате спят Галлий и Трасо. Жаль, что она не проявила больше дружелюбия к Парису по крайней мере для того, чтобы выудить из него хоть какие-то сведения.
Прошло всего несколько минут, а Амара уже начинает скучать по оставшимся внизу подругам. Возможно, Трасо даже не объяснит им, что произошло и почему Феликс ее переселил. От непривычного одиночества на ее глаза наворачиваются слезы. Она прислоняется головой к деревянному косяку двери, пытаясь собраться с мыслями. Что толку изнывать от тоски и попусту тратить время в этой каморке? Неизвестно, окупится ли интерес Руфуса и как скоро она ему надоест. Уж лучше использовать эту возможность, чтобы побольше узнать о ростовщичестве Феликса и постараться убедить его, что ее посредничество принесет ему больше выгоды, чем торговля ее телом. Все лучше, чем жить в лупанарии. Она выходит в коридор.