Даже Квинт не настолько глуп, чтобы не замечать, что его надувают, но он явно не желает торговаться, словно бакалейщик.
— Что ж, хорошо, — отвечает он. — Двадцать денариев можешь получить авансом, остальное — потом.
Теперь колеблется уже Феликс. Амара надеется, что он не вытащит восковую табличку и не станет настаивать, чтобы мужчины кровью подписали обязательство выплатить ему остаток суммы. Они с Дидоной не заработали бы двадцати денариев за целую ночь в лупанарии. Кроме того, должен же он понимать, что для таких людей достаточным залогом является их доброе имя! Феликс снова отвешивает поклон.
— Рад услужить таким благородным покупателям.
Квинт щелкает пальцами, и к нему спешат несколько мужчин из толпы. Само собой, эта парочка никуда не ходит без свиты рабов-телохранителей.
— Двадцать денариев этому господину, — распоряжается он с нарочитым ударением на последнее слово, кивая на Феликса, и старейший раб достает из-под плаща надежно спрятанный кошель.
Трасо встает в шеренгу появившихся рабов, заслоняя от взглядов передачу денег. Амара замечает за их спинами музыканта, с любопытством вытянувшего шею. Он больше не улыбается ей. Рядом стоит Галлий, должно быть, уже договорившийся, чтобы тот отдал им свою лиру. Остается лишь надеяться, что в основе сделки лежали обещания, а не угрозы.
— Квинт Фабий Прокул, — говорит их временный хозяин, показывая Феликсу перстень с печатью. — Куда мне послать оплату?
— Вольноотпущеннику Гаю Теренцию Феликсу в заведение напротив трактира «Слон».
— В «Волчье логово»? — Квинт чуть не задыхается от хохота. — Марк! Мы заключили сделку с городским лупанарием! То-то посмеются остальные, когда я расскажу, что мы привели к Зоилу волчиц!
Феликс не пытается вступиться за свое дело. Несомненно, щедрые посулы покупателей оказались достаточным утешением для его уязвленной гордости. Амара знает, что ей тоже не следует произносить ни слова, но ей хочется напомнить мужчинам о своем присутствии.
— Надеюсь, нам все же удастся вам угодить. — Она опускает голову, исподлобья глядя на мужчин сквозь темные ресницы. — Мы желаем лишь служить.
— Милашки. — Марк приобнимает ее и Дидону, дыша вином им в лицо. — Вы безупречны.