Марк и Квинт смеются.
— Идеально, — говорит Квинт и сильно хлопает ее по заду жестом, напоминающим о Феликсе. — Вы, девочки, абсолютно идеальны!
Этот богатей нравится Амаре все меньше и меньше. Она с немеркнущей улыбкой выпрямляет спину, не желая на весь вечер становиться предметом шуток.
Они обходят огромный сад по расписной колоннаде, мельком выхватывая взглядами сцены из мифов о Геракле. Посреди лужайки стоит освещенный подвесными светильниками фонтан. Его брызги падают во тьму, будто звезды.
— Вот так местечко… — шепчет ей Дидона. — Куда же мы попали?
— Ну как, дамы, нравится вам дом? — спрашивает Марк.
— Он прекрасен, — отвечает Амара.
— Зоил — вольноотпущенник, — говорит Квинт, с нескрываемым презрением подчеркивая последнее слово. — Кто знает, возможно, однажды и вы получите свободу и обзаведетесь таким же.
Богатый, но безвкусный особняк, способный произвести впечатление лишь на шлюх. Как ни тошно Амаре это признавать, смысл их визита не может быть яснее: их с Дидоной появление должно оскорбить хозяина дома, продемонстрировав ему его собственную ничтожность. Ее щеки горят в темноте. Кем бы ни был этот Зоил, она приложит все усилия, чтобы не навлечь позор ни на него, ни на себя.
Они переходят в еще более необъятный сад, окруженный стенами и густо засаженный платанами. Он ярко освещен, и, даже не имея проводником Квинта, девушки смогли бы сориентироваться по нарастающему шуму смеха и разговоров. Столы установлены в дальней части сада, наполовину под открытым небом, наполовину в расписанной под пещеру зале. На ложах, расставленных по берегам двух искусственных ручейков, сидят и возлежат пирующие.
— Зоил, дружище! — манерно восклицает Квинт, напоминая карикатуру на представителей своего класса, и подходит к ложу хозяина. — Мне ужасно жаль, что мы опоздали. К нашему глубокому сожалению, мой отец не смог прийти, но по его настоянию мы привели для твоего развлечения двух его самых любимых актрисок. С кем, как не с этими чаровницами, отмечать Виналии?
Застольные разговоры стихают. До слуха Амары доносятся смешки и ропот пирующих. Она стоит с гордо поднятой головой, глядя прямо перед собой и стараясь не обращать внимания на бешеный стук своего сердца.
В воображении Амары не создалось ясного представления о Зоиле, но лежащий перед ней человек не имеет ничего общего с образом, подсказанным ей фантазией. Он и в самом деле облачен в дорогие ткани, однако нервные бегающие глаза и тонкий рот, подергивающийся, будто у жующего козла, оказываются полной противоположностью ее ожиданиям. Мужчина, в замешательстве наморщив лицо, смотрит на нее и Дидону. Амара готова провалиться под землю от стыда.