Черные следы вели к кровати. Ян на дрожащих ногах обошел изголовье, ведя взглядом по следам. Они уходили из комнаты вниз по подвальной лестнице. Ян, тяжело ступая, пошел по следам в комнату в подвальном этаже. Шепоты непрерывно щекотали его слух и подбадривали его, призывая продолжать. Скрежет снаружи усиливался и ускорялся с каждым шагом, как будто те, кто царапал когтями, все сильнее возбуждались.
Чем дальше по лестнице он спускался, тем более многочисленными и крупными становились комья земли на полу. Повсюду ползали жуки. Ян дрожал, но продолжал следовать за грязными отпечатками, пока не увидел дверь в кладовую. Свет от лампы в кладовой проходил через открытую дверь, образуя неправильный четырехугольник. Ян с трудом сглотнул густую слюну и заглянул в помещение.
В центре, посреди коробок и вешалок Терезы с летними платьями в цветочек, зияла дыра в полу, окруженная разбитой плиткой, кучами глинистой земли и черными насекомыми. На плитке извивались черви, безуспешно стремившиеся вернуться вниз, в почву. Дождевик, который он купил для маскировки, когда следил за Терезой, валялся в одной из куч земли. Выглядел он удручающе — запачканный влажной землей и остатками мертвых насекомых. Ян взглянул на дыру, а потом на свои дрожащие руки. Ногти были обломаны и почернели, к рукам прилипли глина и кровь. Черная дыра зияла, как вскрытая траншея, ведущая вниз, в подземелье. Она источала удушающую вонь разложения.
Ян обмяк и упал на колени, опираясь плечом о дверной косяк. Он не мог отвести от дыры взгляд. Она манила и притягивала его.
— Нет, — снова и снова шипел он сквозь сжатые губы. — Нет, нет, нет.
Он мотал головой как непослушный ребенок, но все равно подползал все ближе. В конце концов он оказался на четвереньках лицом к лицу с бездной. Глаза жгло, когда слезы вымывали из них частицы земли. Ян трясся как в лихорадке, мышцы болели от напряжения в борьбе с самим собой. Но он уже знал, что проиграл.
Глубоко внутри он осознавал, что следы принадлежали ему. Что жену убил именно он, что он откусил и частично съел ее щеку. Не кто иной, как он. Он поддался шепотам, притянул к себе дождевик и завернулся в него. Теперь оставалось только одно. Слиться с теми, кто царапал бетон. Теперь они его семья.
Он был спокоен, когда пролез в узкий ход и исчез под землей.