«Если сравнивать напрямую, потери кажутся крупнее, чем выигрыш. Эта асимметрия между силой положительных и отрицательных ожиданий или ощущений возникла в ходе эволюции. У организма, реагирующего на угрозу сильнее, чем на приятную перспективу, больше шансов на выживание и воспроизводство».
Однако есть еще несколько причин, из-за которых финансовый пессимизм одерживает верх и кажется более убедительным, чем оптимизм.
Одна из них заключается в том, что деньги вездесущи, поэтому все случающиеся с ними неприятности обычно затрагивают каждого и привлекают всеобщее внимание
Этого нельзя сказать, к примеру, о погоде. Накрывший Флориду ураган не несет в себе прямой угрозы 92 процентам американцев. Однако если рецессия обрушивается на экономику, то она касается каждого человека, включая и вас, и заставляет обратить на себя внимание.
Все сказанное справедливо и для такой специфической области, как фондовый рынок. Более чем у половины американских семей имеются во владении акции[58]. Но даже если их и нет, то происходящие на бирже события настолько широко освещаются в СМИ, что такая семья все равно считает индекс Доу-Джонса главным экономическим барометром.
Рост стоимости акций на 1 процент лишь вкратце упоминается в вечерних новостях. В то же время о падении на 1 процент напишут жирным шрифтом и сплошь заглавными буквами, да еще и красным цветом. Асимметрии трудно избежать.
Лишь немногие задают вопросы или пытаются объяснить, почему рынок движется вверх (это вроде бы и так всем понятно), но зато никогда нет недостатка в попытках объяснить, почему он падает.
Инвесторов встревожил чрезмерный экономический рост?
Федеральный резерв опять не справился с возложенными на него задачами?
Политики приняли неверные решения?
Надо ли ждать усугубления ситуации?
О спадах проще рассуждать, тревожиться, рассказывать истории, строить прогнозы (обычно еще более мрачные).
Даже если у вас нет акций, подобные вещи привлекают ваше внимание. Накануне грандиозного биржевого обвала 1929 года, вызвавшего Великую депрессию, лишь 2,5 процента американцев владели акциями, однако большинство населения страны и даже всего мира с удивлением наблюдали за коллапсом рынка и интересовались, как это может сказаться на их судьбе. Это в равной степени касалось и юристов, и фермеров, и автомехаников.
Историк Эрик Рошуэй пишет:
«Поначалу этот спад коснулся лишь немногих американцев. Но остальные начали настолько пристально присматриваться к бирже, считая ее индикатором своих судеб, что их собственная экономическая активность внезапно застопорилась. Как позднее писал экономист Йозеф Шумпетер, “люди почувствовали, что у них земля уходит из-под ног”»