Инженер жил неподалеку от Академии художеств — на Петербургской стороне. Здесь-то Франц Алексеевич впервые увидел дочь Малеева — Тоню, задорную и милую девушку, решившую посвятит! себя музыке.
Однажды Рубо оставил любезным хозяевам необычный подарок: на фарфоровой тарелке он нарисовал закопченной на свече спичкой чудесную сценку — яростно рубящихся всадников. Все были восхищены изяществом миниатюры и поражены быстротой, с какой она возникла — всего за пятнадцать минут.
— Чтобы не повредить рисунок, покройте его сверху лаком, — посоветовал Франц Алексеевич, галантно вручая свое творение юной хозяйке.
— Я тоже хочу так рисовать! — воскликнула девушка, не выпуская из рук удивительную тарелку. — Возьмите меня к себе в ученицы!
— А не боитесь, что вас зашибет лошадь, у нас ведь натура особенная?! — отшутился Рубо.
— Ни капельки, У нас в Рузе под Москвой были свои лошади. Я с десяти лет управляю упряжкой!
В батальной мастерской было всего четыре ученика. Поразмыслив немного, Франц Алексеевич решил взять ученицу. Беклемишев, большой приятель Рубо, сквозь пальцы посмотрел на это незначительное нарушение устава.
Будучи в мастерской «на птичьих правах», Малеева старалась компенсировать незаконность своего присутствия редкостным прилежанием: она точно являлась на занятия, внимательно вслушивалась в объяснения Рубо. Однако на первых порах ее этюды оставляли желать много лучшего. Неудивительно, что ей больше всех доставалось от требовательного наставника.
— Ну что это за живопись! — налетал Франц Алексеевич на испуганно примолкшую ученицу. Резким движением проводил сбоку на холсте красную или оранжевую полосу. — Похоже на цвет натуры?
— Нет.
— А чего не хватает?
Подумав, Малеева называла краску.
— Значит, краски вы видите, тогда чего же разводите бесцветную серятину!..
Как-то раз темным декабрьским утром Малеева, переступив порог остекленного домика, увидела непривычную картину: Сохнин переносил громоздкие и тяжелые мольберты. Посредине мастерской их уже стояло немало, а он подтаскивал все новые и новые.
— У нас пополнение! — доверительно сообщил он удивленной девушке. — Приходят репинцы. Очень сильные художники! — И Сохнин назвал несколько фамилий.
Начали подходить немногочисленные ученики батальной мастерской. Боком протиснулся в дверь застенчивый Ахикьян. За ним пожаловали Безбородный и молдаванин Лучун. Последним влетел запыхавшийся, вечно опаздывающий Авилов.
С сильно бьющимся сердцем Малеева стала ожидать грозных репинцев. Наконец за стенами домика заскрипел снег, и в мастерскую ввалилась шумная компания. Одного из новеньких она сразу приметила, он выделялся своей буйной шевелюрой и красивым смуглым лицом с небольшой эспаньолкой.