Расхаживая вместе с Бродским по залам, полупустынным из-за раннего часа, Греков взволнованно повторял:
— Прекрасные работы, прекрасные! Очень, очень полезная выставка! И вообще всякие выставки очень нужны — сразу видишь, кто в каком направлении работает, Они показывают и паши слабости, и нашу творческую зрелость. Выставки и итог и школа!
Бродский в модном бархатном костюме, с длинными волосами — живое воплощение преуспевающего живописца — утвердительно кивал. Перед своей картиной «Заседание Реввоенсовета», огромной многофигурной композицией, приостановился. Вливающийся в широкие окна бледный свет разгорающегося утра играл на суровых лицах командиров.
— Я же говорил, что твое призвание — портрет! — напомнил Греков давнишний разговор.
— Ты бы знал, как мне далась эта картина! — вздохнул Бродский. — Не так-то просто разместить двадцать девять человек на холсте, чтобы они действительно были в реальных условиях, добиться портретной схожести каждого лица и не засушить вещи…
У грековских полотен друзья задержались.
— Хорошая вещь! — похвалил Бродский картину «Отверженные».
В ответ послышался приглушенный вздох: официальная критика не особенно жаловала Грекова.
Однако на сей раз традиция была нарушена. В журнальных отчетах о выставке упоминалось его имя. А газета «Известия» посвятила грековскому творчеству даже целый абзац, правда, состоящий всего из одной фразы: «Взволнованным языком-лирической поэмы говорит Греков в своих батальных полотнах, где стихия снежных метелей борется с неукротимой волей бойцов». Вот и все. Но для художника, не избалованного вниманием рецензентов, и этого было достаточно, чтобы почувствовать удовлетворение.
Вскоре произошло еще одно волнительное событие — начался отбор картин для международной выставки в Венеции. При этом борьба между группировками вспыхнула с удесятеренной силой. Масла в огонь подлили сотрудники Наркомата иностранных дел, ответственные за экспозицию картин в Италии.
— Ну кому на Западе нужны этакие страсти! — решительно отвергли они грековские картины. — Революция представляет интерес лишь для нас. Европейца такие сюжеты не только не заинтересуют, а даже оттолкнут. Ему подавай импрессионистскую живопись, к которой он привык… Да и на таможнях картины с революционным содержанием неизбежно вызовут осложнения — начнут говорить, что мы экспортируем революцию!
Все же ахрровцам удалось отстоять несколько десятков своих полотен. Получилось так, что именно они пользовались наибольшим успехом у итальянской публики, жаждавшей узнать о жизни «загадочного» государства рабочих и крестьян.