Однако в то сложное, бурное время его разумную идею не поддержали. Как это ни странно, но в начале 20-х годов среди художников бытовало «революционное» мнение, будто в творческой практике можно обойтись без глубоких знаний, штудирование натуры — никчемное занятие, овладевать мастерством рисунка ни к чему. Бывшая Академия художеств, переименованная в Государственные свободные художественно-учебные мастерские, деградировала. Гипсы были разбиты и выброшены на помойку. Обучение велось схоластически, кое-как. В довершение бед ввели порочный, так называемый бригадный, метод обучения, когда над курсовыми работами ученики трудились сообща. Естественно, пользы от такой системы было немного.
Грекова огорчали все эти нововведения.
— В искусстве недостаточно одного революционного порыва, — говорил он, — нужны знания. Врубель оформил свою мечту благодаря знанию. Гениальный Гоген жизнью был поставлен вне «школы». По, понимая нужность знаний, он ходил за советами к Коро… Если бы Гоген имел «школу», то он бы стал еще больше, чем он есть!..
В 1925 году в Новочеркасск пришла новость, очень обрадовавшая Грекова. Во главе бывшей Академии художеств встал коммунист Эссен. Понимая всю важность знаний, Эссен решил возродить старые традиции преподавания. Запущенные Тициановский и Рафаэлевский залы отремонтировали. В них вновь появились скульптуры и бюсты. В учебных классах началось изучение натуры…
Не скрывая своего ликования, Греков говорил Крылову:
— Сейчас время освоения техники. Не случайно на повестку дня поставлен вопрос «школы»… Я убежден, что путь к совершенствованию мастерства лежит только через знания…
В один прекрасный день на степах новочеркасских домов, на оградах забелели объявления, извещавшие об открытии художественной студии и о приеме в нее всех желающих. На этот призыв откликнулись двадцать восемь человек: рабочие городских предприятий, учителя, учащиеся школ.
Студийцы собирались дважды в неделю в городской библиотеке, в той самой комнате, где в начале 20-х годов Греков занимался с бывшими беспризорниками. По детским домам Новочеркасска набралось тогда человек тридцать художественно одаренных детей, мальчишек и девчонок. Он прививал им любовь к натуре, воспитывал чувство прекрасного. С доброй улыбкой припоминая своих юных учеников, художник терпеливо втолковывал студийцам:
— Нужно хорошенько усвоить грамматику искусства. Больше рисуйте. Когда сделаете подряд несколько десятков рисунков одного и того же предмета, тогда и красками писать будет легко…
С недоумением и недоверием воспринял Греков известие о снятии Эссена с поста ректора Высшего художественно-технического института, как стали именоваться художественные мастерские. Вместо него назначили Маслова, круто повернувшего руль управления влево. Опять на помойку полетели многострадальные гипсы. Скульптуры безжалостно разбивались и прямо из окон «циркуля» выбрасывались на круглый двор. Тщательно собираемая коллекция картин музея Академии художеств была пущена на ветер. Часть работ передали в Эрмитаж и Русский музей, остальные уничтожены. Печальная участь постигла и огромное панно Рериха «Взятие Казани», сохранявшееся в музее. Холст просто-напросто разрезали на части и куски раздали ученикам, чтобы они писали на них классные этюды.