Его тон мигом пробудил в комиссаре все прошлые подозрения. Редферну определенно не нравился консультант; пироман даже не поблагодарил за избавление от наручника.
– Интересно, – посмотрел на него Бреннон, – почему Ройзман так хотел получить ответ именно от вас?
– Видимо, потому, что я его знаю, – равнодушно ответил Редферн, прикрыл глаза и откинулся на спинку кресла, из-под ресниц следя за действиями Лонгсдейла над рукой Пегги.
– Вы. Его. Знаете? – медленно повторил комиссар. Ведьма ошалело уставилась на пиромана: ее рот приоткрылся, глаза округлились. Бреннон еще никогда не видел ее такой изумленной. – И почему же вы мне ничего не сказали?
– Потому что вы не спрашивали.
– Ах, так это я не спрашивал, – пророкотал комиссар. На корабле это признание не вызвало в нем такой ярости, потому что тогда ему было не до того, но сейчас!
– Если вы хотите что-то у меня узнать – спрашивайте, – с наглой невозмутимостью изрек Редферн. – Я не любитель телепатии и редко ею пользуюсь. Каким, черт подери, образом мне следовало догадаться, что вас это интересует?
– Сэр, давайте я займусь с ним телепатией, – вмешалась Джен. Она, видимо, с трудом держала себя в руках при виде еды и была не прочь улучшить ее качество с помощью побоев.
– Готово, – сказал Лонгсдейл и бросил браслет Пегги в тот же ящик. На улице послышался приближающийся грохот колес и стук копыт, которые замерли у дома консультанта. Ведьма метнулась к окну.
– Сэр, это ваша сестра, ее муж и сын!
– Впусти, – велел Лонгсдейл.
Джен выскочила за дверь, а комиссар свирепо подумал, что от непрошеных доброжелателей в последнее время продыху не стало. Наверняка кто-то из полицейских узнал Пегги и не преминул обрадовать ее несчастную мать. А юная паршивка, едва услышав о семье, бросилась к Энджелу, бухнулась на пол у его ног и схватила за руку. Вот чтоб она такую покорность выказывала раньше, своим родителям – тогда бы и не очутилась в таком дерьме!
– Пег! – рявкнул Бреннон.
– Идите, – устало обронил Энджел. – Вам пора побыть с семьей.
Маргарет так побледнела, что Натан мигом забыл, что сердится, и кинулся к ней. Она на корабле не выглядела так худо!
– Пегги! – Он подхватил ее, но племянница вцепилась в ручку кресла, как клещ, и чуть слышно выдавила:
– Я вас больше никогда не увижу?
Бреннон отпустил ее.
– Конечно, увидите, – с удивительной нежностью ответил пироман, взял ее лицо в ладони, – даю слово! – и крепко прижался губами ко лбу Маргарет.
Девушка стиснула его запястья и зажмурилась. Комиссар оставил ее в покое и отошел к псу. Кусач тихо, сочувственно засопел и привалился боком к его ногам.