– Вы это одобряете? – спросил Бреннон. – Вам это нравится?
– Нет, – сухо отрезал пироман. – Но разве был другой выход? После всего, что вы увидели, – неужели вы еще задаетесь вопросами насчет морали и прочей чуши?
– Чтобы убивать монстров, нужны другие монстры?
Чашка в руках Энджела звякнула о блюдце.
– А если и так, – ответил он, – то что с того?
Бреннон смотрел на него: тонкий крючконосый профиль, исхудавшее лицо, напряженный взгляд – он сам себя не жалел и других жалеть не собирался. Если он сам положил всю жизнь на это дело, то считал, что и от других вправе требовать того же.
– Тогда зачем вы хотите собрать организацию из людей?
– Потому что консультантов недостаточно, – отозвался Энджел. – Процесс слишком долог, а пройти его может далеко не всякий. Их всего сто двадцать семь, и даже если бы процесс все еще проводился, то их число росло бы слишком медленно.
– Значит, он больше не проводится. – Это Бреннона по-прежнему удивляло: он-то думал, что ему еще и покажут очередную жертву прямо в разгар процесса…
– Нет. Только в случае необходимости – то есть когда консультант погибает. Это редко, но происходит. Последний раз – в восемьсот девятнадцатом году.
– А сколько времени на это уходит?
– Около года.
Комиссар присвистнул.
– То есть Ройзман не смог бы скоренько нашлепать армию нежити, как ему мечталось.
Пироман издал ехидный смешок.
– Он вообще не смог бы. Нельзя проводить процесс на нежити.
– Почему?
Редферн отставил чашку и поднялся.
– Идемте. Самое время для небольшой экскурсии.
* * *
С точки зрения Бреннона, человек, переживший пытки и избиения, должен заползти под одеяло и пролежать, не шевелясь, несколько дней, а то и недель. Но пироман, хоть и держась за стенку, бодро топал на своих двоих. Глаза у него горели энтузиазмом, зрачки были расширены, на скулах рдели бледно-алые пятна, и комиссар пришел к выводу, что Редферн под завязку накачался какой-то стимулирующей дрянью, которой щедро заправил свой отвар.
По белой мраморной лестнице, устланной дорогим ковром, они спустились в просторный холл. Оглядевшись, Натан отметил, что в фамильном гнезде нет ни одного портрета членов семьи, гербов или памятных вещиц. Вместо этого стены холла украшали картины, изображавшие всяких тварей, муляжи оружия и усушенные пучки трав с подписями, описывающими их колдовские свойства. Редферн свернул налево, с усилием распахнул тяжелые двустворчатые двери и гордо сказал:
– Ну, каково?
Бреннон потрясенно молчал. Он сроду не видел столько книг. Библиотека простиралась на мили и мили вокруг, и конец ее, если он вообще был, терялся во мраке, как и верхние полки шкафов.