– Где вы так долго пропадали? – осведомилась та. – Я уже начала думать, не приключилось ли с вами чего-нибудь необыкновенного: вдруг великан из этого зачарованного замка или призрак, который здесь наверняка обитает, утащил вас в подземный дворец, откуда нет выхода.
– Нет, – со смехом ответила Бланш. – Кажется, вы так любите приключения, что я желаю вам испытать их.
– Я готова пережить любые испытания, если потом можно будет о них рассказать.
– Дорогая мадемуазель Беарн, – проговорил вошедший в гостиную Анри, – ни один не проявит такой жестокости, чтобы обречь вас на молчание. Наши призраки вполне цивилизованны и не приговорят даму к столь суровому наказанию.
Мадемуазель Беарн рассмеялась. В эту минуту в комнату вошел граф, и слуги подали ужин. За столом он говорил мало, пребывая в задумчивости, и только несколько раз заметил, что с тех пор, как был здесь в последний раз, место невероятно изменилось.
– Прошло много лет, – признался де Вильфор, – и хотя в общих чертах пейзаж остался тем же, он рождает совсем другие чувства.
– Неужели когда-то пейзаж выглядел красивее, чем сейчас? – удивилась Бланш. – Мне это кажется маловероятным.
Взглянув на дочь с меланхолической улыбкой, граф ответил:
– Когда-то картины природы радовали меня так же, как сейчас радуют тебя. Пейзаж не изменился, но время изменило меня. Сознание утратило иллюзии и свежесть восприятия! Если, дорогая Бланш, ты когда-нибудь вернешься сюда через много лет, то, возможно, вспомнишь и поймешь чувства твоего отца.
Под впечатлением этих слов Бланш умолкла и представила то далекое время, о котором говорил граф. Подумав, что его самого тогда уже не будет в живых, она опустила голову, чтобы спрятать слезы, и взяла отца за руку. А тот, желая скрыть чувства, нежно ей улыбнулся, встал из-за стола и отошел к окну.
Утомленные долгим путешествием, все рано разошлись по комнатам.
Пройдя по длинной галерее, украшенной дубовыми панелями, Бланш оказалась в своей спальне. Надо сказать, что обширное пространство, высокие старинные окна и, как результат всего этого, мрачная атмосфера не примирили ее с удаленным расположением комнаты в древней части замка. Мебель здесь также была старинной. Кровать, покрытая голубым атласным покрывалом с золотой кружевной каймой, скрывалась за высоким балдахином с пологом; стены украшали поблекшие гобелены. Все вокруг казалось Бланш удивительным. Взяв у служанки лампу, она принялась рассматривать настенные изображения и узнала на них сцены покорения Трои, хотя выцветшие краски и выглядели насмешкой над героическими событиями. Бланш рассмеялась нелепости ситуации, но вскоре вспомнила, что соткавшие гобелен мастера, так же как и великий поэт, чьи огненные строки они пытались передать, давно обратились в прах, и с трудом сдержала слезы.