Или росу неведомых лугов,
Забудешь свежесть наших майских гроз,
Тоску любви и жар горячих снов.
В горах замедлишь быстрый свой полет,
Чтобы красы земной не потерять мгновенье.
Иной покой вечерний свет прольет
И новое дарует вдохновенье.
Но вот летишь навстречу: весела,
Как все цветы весны и краски лета.
Наряд твой ярок; что ты принесла
На крыльях легких? Помнишь ли поэта?
Ко мне ты мчишься. О, лети скорей!
Скорей приди в святой любви чертог!
Нам песню счастья дарит соловей,
И розы лепестки роняют на порог!
Вернувшись в замок, Бланш не пошла в покои графини, а отправилась бродить по самой старой части дома, которой еще не видела: хотя современные комнаты выглядели красивыми и элегантными, старинные апартаменты казались ей более интересными и глубоко волновали воображение. Поднявшись по парадной лестнице и пройдя по дубовой галерее, Бланш оказалась в длинной анфиладе комнат, стены которых или прятались под гобеленами, или скрывались за темными кедровыми панелями, а мебель смотрелась почти такой же древней, как и сами покои. Не сохранившие воспоминаний о былой жизни камины выглядели одинокими и холодными, а вся анфилада производила впечатление пустоты и заброшенности: казалось, что почтенные персоны, чьи пыльные портреты украшали стены, последними жили в этих импозантных, но унылых помещениях.
Покинув анфиладу, Бланш оказалась в другой галерее, один конец которой упирался в черную лестницу, а другой завершался запертой дверью, судя по всему, ведущей в северную часть замка. Бланш спустилась по лестнице, наткнулся на еще одну дверь, отворив которую оказалась в небольшой квадратной комнате западной башни. Из трех окон открывались прекрасные виды: на севере раскинулась провинция Лангедок, на западе холмы переходили в венчавшие пейзаж Пиренеи, а на юге, где синело Средиземное море, манили взгляд дикие берега провинции Руссильон.
Выйдя из башни, Бланш по узкой лестнице спустилась в темный коридор, где, пытаясь найти выход, бродила до тех пор, пока не иссякло терпение. Только тогда она громко позвала на помощь. Вскоре послышались шаги, и под дверью в конце коридора мелькнул свет. Бланш снова громко крикнула, сделала несколько неуверенных шагов и увидела экономку, выглядывавшую из-за двери.
– Дорогая мадемуазель, это вы? – изумилась Доротея. – Как вы сюда попали?
Если бы Бланш не была охвачена собственными страхами, то наверняка заметила бы ужас на лице доброй женщины. Экономка поспешно пошла по лабиринту коридоров и покоев, по виду заброшенных уже больше века, и, наконец, привела молодую госпожу в свою комнату. Бланш с удовольствием приняла предложенные сладости и рассказала об открытии чудесной башни, которую желала использовать по собственному усмотрению. То ли Доротея не обладала тонким вкусом и тягой к красотам природы, то ли постоянная жизнь среди прекрасных пейзажей притупила ее восприятие, но она не поддержала горячего энтузиазма Бланш, чем, впрочем, нисколько не расстроила мадемуазель. На вопрос, куда ведет запертая дверь, экономка ответила, что за ней скрывается анфилада покоев, куда уже много лет никто не входил.