– Почему ужасающая? – уточнила удивленная Эмили.
– Ах, мадемуазель! Разве смерть не всегда ужасна? – в свою очередь спросила Доротея.
В ответ на другие вопросы Бланш экономка просто промолчала. Заметив в ее глазах слезы, Эмили воздержалась от дальнейших расспросов и даже постаралась отвлечь внимание подруги, пригласив ее в сад, где как раз в это время появились граф, графиня и месье Дюпон.
Едва завидев Эмили, граф пошел навстречу и представил ее графине в столь любезных выражениях, на какие был способен только отец. Эмили в большей степени ощутила благодарность, чем неловкость. Графиня встретила гостью с одной из тех очаровательных улыбок, которые порой себе позволяла. Нынешнее ее настроение стало следствием проведенной с ней графом беседы относительно Эмили. Трудно представить, как прошла встреча с аббатисой, которую граф только что посетил, но его обращение к гостье отличалось необыкновенной добротой. Сама же она испытала глубокую благодарность, поскольку с первой минуты знакомства прониклась к графу искренним доверием.
Прежде чем Эмили успела поблагодарить за гостеприимство и выразить намерение немедленно переехать в монастырь, граф и графиня пригласили ее остаться в замке, выразив такую дружескую сердечность, что, несмотря на желание увидеть знакомых монахинь и всплакнуть над могилой отца, она согласилась провести в гостях еще несколько дней.
В то же время она обратилась к аббатисе с письмом, в котором сообщила о возвращении в Лангедок, и попросила принять ее в монастырь в качестве пансионерки. Также она написала месье Кеснелю и Валанкуру, причем последнего уведомила только о том, что приехала во Францию, а поскольку не знала, где тот находится, адресовала послание брату в Гасконь.
Вечером мадемуазель Бланш и месье Дюпон отправились вместе с Эмили в дом Лавуазена, где провел последние дни и умер Сен-Клер. Конечно, время смягчило боль утраты, хотя и не стерло окончательно, а знакомые места навеяли элегические воспоминания. Лавуазен пребывал в добром здравии, и, казалось, так же, как прежде, наслаждался жизнью. Он сидел на скамейке возле дома и с удовольствием наблюдал за играми внуков, время от времени подбадривая тех, кто замешкался. Он сразу узнал Эмили и обрадовался встрече, а та в свою очередь была счастлива услышать, что после ее отъезда в большой семье не случилось печальных событий.
– Да, мадемуазель, – признался старик, – слава богу, все мы живем дружно. В Лангедоке не найти семьи крепче.
Подняться в комнату, где умер отец, Эмили не осмелилась и после получасовой беседы с Лавуазеном и его близкими покинула дом.