Во время жизни в Шато-Ле-Блан ей часто доводилось наблюдать глубокую, хотя и молчаливую меланхолию месье Дюпона. Сожалея о самообмане, лишавшем достойного шевалье мужества уехать, Эмили решила покинуть замок, как только позволит уважение к графу и графине де Вильфор. Уныние друга вскоре встревожило хозяина дома, и в ответ на расспросы Дюпон поведал о своей безнадежной любви. Впрочем, графу оставалось лишь сочувствовать, хотя втайне он решил при случае похлопотать за него. Учитывая деликатное положение Дюпона, граф слабо возражал против намерения того уехать на следующий день, однако взял с него слово вернуться при более благоприятных обстоятельствах. Сама же Эмили, хоть и не могла ответить на чувства Дюпона, глубоко ценила его благородство и испытывала признательность за помощь. С теплыми чувствами она вышла проводить шевалье домой, в Гасконь, а тот простился с таким искренним выражением почтительной любви и печали, что граф еще глубже заинтересовался его судьбой.
Спустя несколько дней Эмили тоже покинула Шато-Ле-Блан, но только после того, как пообещала графу и графине вскоре нанести визит.
Аббатиса встретила Эмили с той же материнской добротой, как и прежде, а монахини приняли как давнюю подругу. Знакомые монастырские стены вызвали грустные воспоминания, однако вместе с ними пришла благодарность Богу за спасение от многочисленных опасностей. Хоть Эмили и всплакнула над могилой отца, горе потери близкого человека уже утратило прежнюю остроту.
Спустя некоторое время после переезда в монастырь Эмили получила от месье Кеснеля ответ на свое письмо, в котором сообщала о возвращении во Францию и спрашивала, когда сможет поселиться в родном доме в Ла-Валле. Как она и ожидала, ответ месье Кеснеля оказался холодным и формальным. Дядюшка не выразил ни сочувствия к пережитым испытаниям, ни радости по поводу благополучного от них избавления. Он не упустил возможности осудить племянницу за отказ графу Морано, которого по-прежнему считал достойным человеком, и выразить недовольство поступками Монтони, которому завидовал. На вопросы относительно замка ответил туманно, хотя и сообщил, что срок аренды Ла-Валле подходит к концу. Однако погостить у себя не пригласил, а посоветовал пока оставаться в монастыре Сен-Клер, поскольку материальные обстоятельства не позволяли Эмили переехать в свой дом. О судьбе старой служанки Терезы дядя умолчал, а в постскриптуме добавил, что месье Моттевиль, в чьих руках оказалась значительная часть состояния покойного Сен-Обера, сумел удачно выпутаться из финансовых затруднений. Таким образом, Эмили могла рассчитывать на возвращение гораздо большей части своих средств, чем предполагалось раньше. В письмо было вложено поручение к одному купцу в Нарбонне выплатить мадемуазель Сен-Обер небольшую сумму.