– Ах, мадемуазель! – покачала та головой. – Эту печальную историю мне нельзя рассказывать и сейчас. Но что я говорю? Мне никогда нельзя ее рассказывать. С тех пор прошло много лет, но я не говорила о маркизе ни с кем, кроме мужа. И от меня он услышал много подробностей, о которых больше никому не известно. Я служила маркизе во время ее болезни, а потому видела и слышала больше, чем ее супруг. Ах, господи! До чего же она была терпелива! А когда умирала, я думала, что умру вместе с ней.
– Доротея, – перебила ее Эмили, – можете не сомневаться, что я не пророню ни слова из того, что вы мне расскажете. Повторяю, у меня есть особые причины интересоваться судьбой маркизы, и я готова торжественно пообещать, что не открою вашу тайну.
Серьезность Эмили заметно удивила Доротею. Несколько мгновений она молча смотрела на гостью и, наконец, ответила:
– Мадемуазель, ваш взгляд говорит сам за себя. Он так напоминает взгляд госпожи, что порой мне кажется, будто я вижу ее перед собой. Если бы вы оказались дочерью маркизы де Виллеруа, то и тогда не смогли бы походить на нее больше. Но скоро подадут обед. Не пора ли вам спуститься в столовую?
– Но сначала пообещайте исполнить мою просьбу.
– Может быть, мадемуазель, прежде вы объясните, как портрет попал к вам в руки и почему вы так интересуетесь судьбой моей госпожи?
– Извините, Доротея, но и у меня есть особые причины хранить молчание, – возразила Эмили. – По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю больше. Запомните: я вовсе не обещаю когда-нибудь их назвать, так что не соглашайтесь удовлетворить мое любопытство в надежде, что я удовлетворю ваше. Дело в том, что эта тайна касается не меня одной, иначе я не настаивала бы на ее сохранении. Так что пусть уверенность в моей чести убедит вас поведать то, о чем я прошу.
– Что же, мадемуазель, – ответила Доротея после долгого молчания, – вы действительно проявляете необычный интерес. И этот портрет, и ваше сходство с ним заставляют меня думать, что у вас действительно веские на то причины. Поэтому я доверюсь вам и расскажу то, что не рассказывала никому, кроме мужа, хотя кое-кто и догадывался. Я поведаю вам подробности смерти моей госпожи и поделюсь кое-какими подозрениями. Но сначала поклянитесь всеми святыми…
И Эмили торжественно пообещала не передавать ни слова из того, что услышит от экономки.
– Но вот звучит сигнал к обеду, – заспешила та. – Мне пора.
– Когда же я снова вас увижу? – настойчиво спросила Эмили.
Доротея задумалась и наконец ответила:
– Я приду, когда никто меня не увидит. Днем полно дел, а рассказать надо многое, так что, если не возражаете, я дождусь, когда все в доме лягут спать.