И вот долгожданное будущее настало: она возвращалась, но с какой ужасной пустотой в душе! Валанкура для нее больше не существовало! Ибо это был уже не тот Валанкур, чей образ она помнила и любила, утешаясь в печальные часы, черпая силы для противостояния Монтони и питая надежду на избавление! Теперь Эмили понимала, что сама создала идеальный предмет любви, а когда иллюзия развеялась, в душе возникла саднящая рана. Пожалуй, женитьба шевалье на другой и даже его смерть принесли бы ей меньше боли, чем это открытие: тогда, несмотря на горе, можно было бы черпать силы в безупречном образе и утешаться в страдании.
Вытерев слезы, Эмили вновь взглянула на пейзаж, вызвавший грустные мысли, и увидела, что проезжает по тому самому берегу, где простилась с Валанкуром в то утро, когда покидала Тулузу. Воображение нарисовало молодого человека таким, каким он предстал тогда: печально прислонившимся к стволу высокого дерева и устремившим на нее полный нежности и страдания взгляд. Это воспоминание больно ранило ее сердце. Эмили откинулась на спинку сиденья и больше не смотрела в окно до тех пор, пока экипаж не остановился у ворот замка, перешедшего в ее владение.
Ворота отворил слуга, и экипаж въехал во двор.
Войдя в особняк, Эмили поспешно миновала пустынный холл и прошла в дубовую гостиную – любимую комнату покойной мадам Монтони. Месье Кеснеля там не оказалось, зато на столе лежало письмо, в котором он сообщал, что неотложные обстоятельства заставили его покинуть Тулузу на два дня раньше. Эмили вовсе не расстроилась, а лишь отметила, что дядюшка по отношению к ней так же равнодушен и эгоистичен, как прежде. Далее в письме говорилось об успехах, которых он добился в делах племянницы, а в конце указывалось, какие формальности она должна соблюсти. Необязательность и душевная черствость месье Кеснеля недолго занимали мысли Эмили; вскоре она задумалась об обитавших когда-то в доме людях и прежде всего о несчастной мадам Монтони. Утром перед отъездом в Италию они с тетушкой завтракали в этой самой комнате, так что сейчас в памяти Эмили всплыли как собственные переживания, так и радужные надежды мадам. Мадемуазель Сен-Обер посмотрела в сад, увидела ту самую аллею, где простилась с Валанкуром вечером накануне отъезда, и живо вспомнила его заботу о благополучии и счастье любимой, нежные упреки в излишнем доверии Монтони, искренность чувств. В этот миг трудно было поверить, что Валанкур оказался не достоин ее любви, и Эмили усомнилась в правоте недобрых слов, что слышала о нем, и даже в искренности его собственных речей, подтверждавших отзыв графа де Вильфора. Охваченная воспоминаниями, Эмили отвернулась от окна и упала в кресло, где и просидела в печали до тех пор, пока не вошла Аннет с чашкой кофе.