«Увы! – вздохнула Эмили, заново переживая воспоминания. – Чего я достигла твердостью духа? Счастлива ли я сейчас? Валанкур тогда сказал, что нам больше не удастся испытать счастье, но разве думал он о том, что его собственное поведение разлучит нас и станет причиной того зла, которого он так боялся!»
Эти мысли обострили боль, но Эмили признала, что твердость духа если и не привела ее к счастью, то по крайней мере избавила от неминуемой беды, от самого Валанкура! Однако в этот момент она не могла поздравить себя со спасительным благоразумием, а лишь горько оплакивала обстоятельства, толкнувшие милого друга к образу жизни, далекому от того, который обещали добродетели, вкусы и устремления юности. До сих пор Эмили любила его так преданно, что, несмотря на порочное поведение, не верила в порочность его сердца. Вспомнилось неоднократно произнесенное отцом суждение: «Этот молодой человек никогда не бывал в Париже». Тогда это замечание вызвало удивление, но теперь Эмили ясно его поняла и воскликнула:
– О, Валанкур! Если бы в Париже рядом с тобой оказался такой друг, как отец, твоя благородная искренняя натура осталась бы безгрешной!
Солнце скрылось. Отвлекшись от грустных мыслей, Эмили продолжила путь. Сумерки ее радовали, а соловьи в соседних рощах отвечали друг другу волновавшими душу затейливыми трелями. Свежий вечерний воздух оживил ароматы цветущих кустов, хотя едва шевелил листья.
Наконец Эмили дошла до террасы, где простилась с Валанкуром перед неожиданным отъездом из Тулузы. Дверь оказалась закрытой, но желание вновь увидеть место далекого счастья пересилило сомнения, и она вошла. Внутри все уже погрузилось в полумрак, однако сквозь заросшие виноградом окна виднелась освещенная последними солнечными лучами Гаронна. Возле одного из окон стоял стул, как будто кто-то здесь сидел, но другая мебель оставалась на своих местах. Тишина и уединение добавили чувствам Эмили торжественности; она слышала лишь тихий шепот ветерка в листьях винограда и далекое бормотание реки.
Сев возле окна, Эмили вновь предалась сердечной грусти. Здесь она провела самые счастливые часы в жизни, когда тетушка благоволила их с Валанкуром союзу: Эмили занималась рукоделием, в то время как Валанкур что-нибудь рассказывал или читал. С какой точностью суждений, с какой энергией он повторял лучшие строки любимых авторов! Как часто останавливался, чтобы восхититься мудростью содержания и красотой слога, с каким нежным восторгом выслушивал ее замечания и исправлял ошибки!
– Неужели возможно, – произнесла Эмили в пустоту, – чтобы такой восприимчивый к великому и прекрасному человек оказался способным опуститься до низменных пороков и поддаться распутным искушениям?