Придя в себя после продолжительного обморока, Эмили попросила проводить ее в комнату. Не терпелось выяснить подробности, однако сейчас она слишком плохо себя чувствовала, чтобы слушать о злоумышленнике, который мог оказаться Валанкуром. Отпустив Аннет, Эмили попыталась вспомнить, как выглядел человек на террасе, и все-таки воображение рисовало фигуру Валанкура. Теперь уже почти не оставалось сомнений, что это был именно он и в него стрелял садовник. Описанное Аннет поведение незнакомца ничем не напоминало грабителя. К тому же вряд ли грабитель попытался бы в одиночку проникнуть в такой большой дом.
Оправившись в достаточной степени, чтобы выслушать Жана, Эмили послала за ним, однако садовник не сказал ничего конкретного о личности незнакомца. Отчитав его за то, что стрелял пулями, и приказав разузнать по округе про раненого, Эмили отпустила не в меру добросовестного работника, а сама осталась в состоянии тревоги и неизвестности.
Осознание опасности разбудило дремавшую в душе нежность. Чем дольше Эмили обдумывала происшествие, тем больше убеждалась, что любимый пришел в сад, чтобы успокоить разбитое сердце среди картин былого счастья.
– Дорогая мадемуазель, – обратилась к ней вернувшаяся Аннет, – никогда прежде я не видела вас такой потрясенной! Успокойтесь, скорее всего тот человек жив.
Эмили вздрогнула и резко осудила садовника за трагическую поспешность.
– Я знала, что вы очень рассердитесь, иначе рассказала бы об этом раньше. И садовник тоже знал, что ему достанется, поэтому попросил ничего вам не говорить. «Комната госпожи с другой стороны дома, так что, возможно, она ничего не слышала, но если узнает и увидит кровь, станет меня ругать. Но как можно содержать сад в порядке, если нельзя выстрелить в злоумышленника, который туда пробрался?» – сказал Жан.
– Хватит об этом, – перебила ее Эмили. – Оставь меня.
Аннет повиновалась, а Эмили вернулась к мучительным переживаниям, пока на ум не пришла спасительная догадка: если незнакомец действительно Валанкур, значит, он пришел в сад один и, следовательно, смог скрыться без посторонней помощи, а стало быть, рана его не слишком серьезна. Этими рассуждениями она успокаивала себя, пока слуги обследовали округу. Так проходили день за днем, но никаких известий не было. В конце концов, не выдержав страданий и неизвестности, Эмили заболела нервной лихорадкой. Вызванный по требованию Аннет местный доктор не смог назначить другого лечения, кроме свежего воздуха, легких физических нагрузок и умеренных развлечений. Но где же найти умеренные развлечения? Эмили попыталась развеять тревогу заботой о счастье других: когда выдавался приятный вечер, она отправлялась к самым бедным из арендаторов, кого считала возможным поддержать.