Вечером они приехали в небольшую деревню Верхний Лангедок, где хотели переночевать, но не нашли комнат, потому что во время сбора винограда здесь собралось много народу. Пришлось продолжить путь. Сен-Обер устал, ему требовался отдых, тем более что темнота сгущалась. Однако остановиться было негде, и он приказал Мишелю двигаться дальше.
Украшенные роскошью спелого винограда и весельем праздника пышные равнины Лангедока уже не радовали Сен-Обера, а его состояние составляло печальный контраст с окружающим буйством красок и разгула молодости. Созерцая яркие проявления жизни, он с грустью осознавал, что прощается с миром.
«Далекие величественные горы, – думал он, глядя на протянувшуюся на западе цепь вершин, – роскошные равнины, синий купол неба, яркий свет дня – все это скоро навсегда исчезнет с моих глаз, так же как перестанут звучать веселые песни».
Проницательный взгляд Эмили быстро прочитал мысли отца, и лицо ее отразило столь глубокое горе, что Сен-Обер забыл сожаление о мире и сосредоточился на мысли, что оставит дочь без поддержки и защиты. Он глубоко вздыхал, но не произносил ни слова. Эмили, понимая значение этих вздохов, нежно сжала руку отца и отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы. Солнце окрасило морские волны последними желтыми отсветами. Равнину укрыла сумеречная дымка, и только на западе, на линии горизонта, сохранился меланхолический луч, отмечая то место, где только что скрылось осеннее солнце. С моря подул свежий бриз, и Эмили опустила стекло. Однако приятный для здорового человека воздух оказался слишком холодным для больного, и Сен-Обер попросил закрыть окно. Самочувствие его ухудшилось, хотелось отдохнуть, и он спросил погонщика, сколько осталось ехать до следующей остановки.
– Девять миль, – ответил Мишель.
– Я больше не могу, – признался Сен-Обер. – Смотри, не появится ли дом, готовый приютить нас на ночь.
Он откинулся на спинку сиденья, а Мишель щелкнул хлыстом и погнал мулов галопом, пока Сен-Обер, едва не теряя сознание от тряски, его не остановил. Взволнованная Эмили посмотрела в окно и увидела крестьянина, который шел по дороге. Путешественники дождались, пока тот подойдет, и спросили, нет ли поблизости хижины, где можно переночевать.
Крестьянин ответил, что не знает такого места, и добавил:
– Справа, в лесу, стоит замок, но думаю, что туда никого не пускают, и я не могу показать дорогу, потому что сам нездешний.
Сен-Обер хотел расспросить насчет замка поподробнее, однако крестьянин пошел дальше. После недолгих сомнений он приказал Мишелю медленно ехать по лесу. Сумерки с каждой минутой сгущались, и дорога терялась. Вскоре показался еще один крестьянин.