Глубоко потрясенная, Эмили хотела выйти из кельи, но настоятельница, взяв ее за руку, попросила задержаться на несколько минут, пока Агнес не успокоится. Однако сестра была по-прежнему возбуждена и, устремив взор на Эмили, добавила:
– Что значат годы молитвы и раскаяния? Они не способны стереть грязь убийства! Да, убийства! Где он? Где он? Смотри, смотри: вот он идет по комнате! Зачем ты пришел меня терзать? – выкрикнула Агнес с блуждающим взором. – Почему наказание не постигло меня раньше? Это она во плоти! Зачем ты смотришь на меня с жалостью и в то же время терзаешь? Улыбнись!
Сестра Агнес лишилась чувств. Эмили без сил оперлась на спинку кровати, а настоятельница и монахиня попытались вернуть больную к жизни.
– Тише, – попросила настоятельница, как только Эмили собралась заговорить. – Бред отступает, скоро она придет в себя. Когда случился предыдущий приступ, дочь моя?
– Несколько недель назад, – ответила монахиня. – Однако чувства ее всколыхнул приезд того месье, которого она очень хотела видеть.
– Да, – кивнула аббатиса, – эта встреча, несомненно, вызвала вспышку безумия. Как только она успокоится, мы оставим ее отдыхать.
Эмили с готовностью согласилась. Сейчас она ничем не могла помочь, но уходить все равно не хотелось.
Придя в себя, сестра Агнес снова устремила взгляд на Эмили. Дикость в нем исчезла, сменившись мрачной меланхолией, а спустя несколько мгновений вернулась и способность говорить.
– Сходство удивительное! – прошептала она слабо. – Наверняка это не просто фантазия! Умоляю, скажите, – обратилась она к Эмили, – хоть ваша фамилия и Сен-Обер, вы не дочь маркизы?
– Какой маркизы? – удивленно переспросила Эмили.
Ей казалось, что сознание вернулось к Агнес в полной мере, и, хоть аббатиса взглянула на нее многозначительно, Эмили повторила вопрос.
– Какой маркизы? – воскликнула Агнес. – Мне известна лишь одна: маркиза де Виллеруа.
Вспомнив чувства отца при упоминании этого имени и просьбу похоронить его возле склепа Виллеруа, Эмили попросила Агнес объяснить, что значат ее слова.
– Дайте мне ту шкатулку, сестра, – распорядилась Агнес, – и я покажу ее портрет. Но это лишнее: вам достаточно всего лишь посмотреться в зеркало. Вы наверняка доводитесь ей дочерью: такое поразительное сходство случается только между ближайшими родственниками.
Монахиня принесла шкатулку, Агнес объяснила, как ее открыть, и Эмили увидела точную копию той миниатюры, которую обнаружила среди тайных бумаг отца. Агнес взяла портрет и несколько мгновений молча смотрела, а затем в глубоком отчаянии возвела глаза к небу и начала молиться.