Если верить некоторым источникам, то Сазонов отбросил всякую дипломатию и высказал послу в ответ на его «дружественное предостережение» все, что он думал по этому поводу.
А думал он то, что Австрия проявляла свою агрессию только потому, что за ее спиной стояла Германия. И не просто стояла, а подталкивала Вену на решительные и провокационные действия. И обстрел Белграда служил лучшим докозательством тому.
Конечно, Пурталес возмутился и вступил в очередной долгий и бессмысленный спор.
Однако Сазонов даже не слушал его. Он прекрасно понимал: что любые их речи и возмущения уже не имели никакого значения.
Так оно и было.
Определяющим фактом возникшей ситуации было то, что военное руководство Германии и Австро-Венгрии — генералы Мольтке и Конрад считали войну Центральных держав с Россией неизбежной. И чем раньше она начнется, уверяли они, тем лучше для Германии и Австро-Венгрии.
С каждым годом империя славян набирала силу, что усложняло борьбу с ней.
Кайзер Вильгельм и канцлер Бетман-Гольвег, разделив эту точку зрения, решили судьбу своих государств.
Обращаясь к кайзеру, Бетман-Гольвег прямо сказал: «Россия должна быть безжалостно подавлена».
29 июля генерал фон Мольтке написал решающий меморандум канцлеру Бетман-Гольвегу: «Ввиду того, что Россия выступила на стороне преступной нации, война, которая на десятилетия уничтожит цивилизацию всей Европы, неминуема… Чувство верности принадлежит к числу наиболее прекрасных черт германского характера».
Единственный способ поднять на войну германский рабочий класс, считали вожди Германии, заключался в том, чтобы указать ему на угрозу царского доминирования в Европе, породить ужас перед нашествием славянских орд.
— Еще раз хочу сказать о том, — как бы в подтвержеднеие всего этого — продолжал Пурталес, — что мое правительство все это время не переставало влиять умеряющим образом в Вене и намеревается продолжать это воздействие даже и после объявления войны.
Ничего другого, как только обещать, ему и не оставалось.
Ведь к моменту встречи с Сазоновым Берхтольд уже ответил решительным отказом на продолжение прямых переговоров с Петербургом.
Отвергнет он и предложение о посредничестве четырех держав.
Но в то же самое время Сазонов и его коллеги в Англии и Франции продолжали получать уверения от германского правительства в том, что оно не переставало употреблять свое влияние в Вене в смысле миролюбия.
Сразу после встречи с Пурталесом Сазонов послал Извольскому в Париж и своим представителям при великих державах телеграммы.
«Сегодня, — писал он, — германский посол сообщил мне принятое его правительством решение о мобилизации, если Россия не прекратит своих военных приготовлений.