Но это еще не повод терять аристократический облик, если он, конечно, у кайзера был.
«Немецкое правительство, — писал французский посол в России Морис Палеолог в своих воспоминаниях, — не сочло нужным опубликовать эту телеграмму в ряду посланий, которыми непосредственно обменялись оба монарха во время кризиса, предшествовавшего войне.
Какую ужасную ответственность взял на себя император Вильгельм, оставляя без единого слова ответа предложение императора Николая!
Он не мог ответить на такое предложение иначе, как согласившись на него. И он не ответил потому, что хотел войны».
Более того, германская Белая книга, обнародовавшая все телеграммы императора Николая к Вильгельму II, ни словом не обмолвилась об этой.
Миролюбивое послание Николая было опубликовано русским «Правительственным вестником» только через шесть месяцев.
При прочтении этого документа практически все дружественные и нейтральные правительств выразили свое изумление таким поведением кайзера.
В министерство иностранных дел то и дело звонили их петроградские представители и интересовались, как могло случиться, что документ такой важности оставался неизвестным целых полгода.
Но ответа не было.
По той простой причине, что даже сам Сазонов не знал об этой телеграмме своего царя, отправленной в Потсдам под влиянием угнетавшей его заботы о сохранении европейского мира.
Затем, из-за огромного количества навалившихся на него важных дел царь просто-напросто забыл сообщить ему о своей телеграмме.
Оно и понятно, ответственность давила, и Николай постоянно испытывал неуверенность по причине быстро менявшейся политической обстановки и разногласий среди правящих кругов.
В то время как военные настаивали на проведении общей мобилизации, зная, что германская военная машина уже запущена, Сазонов полагал, что необходимо дождаться прояснения позиции Англии.
Эта самая позиция прояснилась в тот же день, 29 июля, когда Англия, наконец-то, открыла свои карты.
Ее позиция начала меняться еще днем раньше, и в ночь с 28 на 29 июля британский флот вышел из Портлэнда и, с потушенными огнями пройдя канал, направился на свою боевую базу в Скапа-Флоу.
Затем Грей встретился с Лихновским, но не сказал послу ничего существенного.
Он лишь продолжал говорить о посредничестве четырёх держав.
Через некоторое время Грей известил Лихновского, что хотел бы его повидать ещё раз.
— Положение всё более обостряется, — сказал он, едва посол вошел в кабинет. — Я, — после небольшой паузы продолжал он, — хочу в дружественном и частном порядке кое-что сообщить вам…