Подразумевается, конечно, что так делать не нужно. Здесь как раз и встречаются друг с другом позитивная и негативная евгеники, в социальном и медицинском протоколе, который может подспудно поддерживать практики дискриминации. Феминистка и биолог Рут Хаббард в своей статье «Аборт и инвалидность: кто должен и кто не должен населять мир?» [Hubbard, 2006], посвященной инвалидности и правам на репродукцию, указывает: «Никто сегодня не говорит прямо, что людей определенного типа надо убить; они просто не должны рождаться» [Ibid., p. 101]. При рассмотрении темы дизайнерских детей надо помнить об этих проблемных сторонах данного вопроса.
Вернемся к нашему разговору: должны ли мы, как общество, продолжать идти по этому пути, который ведет к будущему, в котором станут возможны дизайнерские дети? Некоторые отвечают на этот вопрос положительно, другие – отрицательно. Например, немецкий философ Юрген Хабермас (родился в 1929 году) критически проанализировал роль права в социальном сценарии, в котором все большее значение будет играть манипулирование с генами[291]. В книге «Будущее человеческой природы»[292] он заявил: «Человеческий род вполне мог бы взять в свои руки собственную биологическую эволюцию» [Хабермас, 2002, c. 32]. Далее он поясняет: «“Соратники эволюции” или даже “изображающие Бога”[293] – вот метафоры концепции самотрансформации человека как вида, имеющей, вероятно, самые широкие притязания» [Там же]. Хабермас, таким образом, подчеркивает необходимость срочно разработать правовые стратегии защиты личной идентичности, которые могут привести к правовому признанию и защите «права на генетическое наследство, не подвергшееся искусственному вмешательству» [Там же, с. 39]. Согласно этому взгляду, у будущих поколений людей должно быть право не повергаться генетическому «усовершенствованию». Хабермас подчеркивает то, что проведенное философом Гельмутом Плеснером (1892–1985) феноменологическое различие между «быть телом» и «иметь телесную оболочку» [Там же, с. 22] стало особенно важно в эпоху биотехнологий, когда «граница между природой, которой мы “являемся”, и органической оболочкой, которой мы “наделяем” себя, расплывается» [Там же]. Здесь мы должны открыть скобку и отметить, что некоторые школы трансгуманизма поддерживают дуалистическое представление, соответствующее выражению «я имею тело». В частности, согласно такой точке зрения, загрузка сознания в компьютеры может привести к технологическому бессмертию, поскольку непрерывность существования субъекта не будет обрываться смертью его биологического тела. С другой стороны, постгуманизм сосредоточивается на значимости телесности, утверждая: «Я есть мое тело» или, чтобы избежать недоразумений, основанных на внешнем виде тела или его социальных конструкциях: «Я есть в моем теле». С этой точки зрения, которой подчеркивается феноменологическое и экзистенциальное значение телесности