время отклика было даже ниже этих значений – и при этом она почти не совершала ошибок. Также она прекрасно проявила себя в плане умения сконцентрироваться и сохранять эту концентрацию.
Но одна из областей ее мозговой карты выглядела вогнутой внутрь, из-за чего у наблюдателя едва не создавалось такое впечатление, будто ее мозг вот-вот лопнет и разойдется по швам. «Во-первых, – сказала Керри, когда увидела карту, – ответьте: я что, умру? Что это такое? Почему мой мозг вытворяет такое?»
Двумя ее слабыми местами были исходная точка активизации и регулирование стресса. Пытаясь объяснить смысл происходящего, Джервейс говорил ей: «Ты – «Феррари»… Ты мигом разгоняешься с нуля до сотни. И едешь со скоростью в сотню. Потом ты подъезжаешь к дому, заезжаешь в гараж, паркуешься, но твоя нога по-прежнему на педали газа, ты утапливаешь ее в пол, даже стоя на месте».
Другими словами, мозг Керри блестяще справлялся с необходимостью концентрироваться и усердно работать, но это происходило из-за того, что он постоянно поддерживал высокий уровень своей активности, что в свою очередь мешало ей, когда было нужно, например, пойти домой и просто расслабиться. Распространенная история среди людей, отчаянно стремящихся к высокой производительности и результатам.
«И я такая: «О боже мой, именно так я себя чувствую каждый день», – говорила Уолш Дженнингс. – У меня такое чувство, будто я поджигаю свечу с обоих концов. Чувствую, будто двигаюсь слишком быстро, особенно когда оказываюсь в некомфортной ситуации».
Увидев это на экране, Уолш Дженнингс почувствовала, как в голове у нее что-то щелкнуло: «Мой мозг работает таким образом потому, что считает свою работу идеальной, но это не так. Я могу это изменить. Я смогу натренировать его, как мышцы».
На привыкание к тренировкам ушло какое-то время. Она сидела в кресле с прикрепленными к голове электродами, соединявшими ее мозг с компьютером, смотрела на большой монитор и в воображении представляла, как летит на корабле по просторам космоса. Когда она достаточно успокаивала свой мозг, корабль летел ровно. Поначалу ей казалось, что ее просто водят за нос, но потом она доверилась исследованию и взялась за работу.
Дома, находясь в кругу семьи, она училась по-настоящему быть рядом с близкими. Ее отношения с мужем улучшились. Жизнь начала ощущаться такой же прекрасной, какой выглядела на бумаге.
На лондонской Олимпиаде 2012 года Керри столкнулась с изрядными трудностями. Дело было не только в том, что ей уже исполнилось 33 – она достигла того возраста, когда тела спортсменов начинают работать против них, а не заодно с ними, – и не в том, что всего годом ранее она родила первенца. К началу соревнований она была беременна уже пять недель.