* * *
Чета Нобель прекрасно осознавала, насколько рискованно рожать детей в городе, где каждый шестой новорожденный не доживал до года. Или, как позднее написал Август Стриндберг, «где черные бумажки от похоронных карамелек всегда смотрели со стен детской»>10. К тому же в 1833 году власти предупреждали, что эпидемия холеры, уже несколько лет бушевавшая на континенте, всерьез угрожает Швеции и Стокгольму. В газетах ежедневно публиковались отчеты о состоянии здоровья населения столицы.
Иммануил, Андриетта и двое их сыновей обрели временное пристанище в каменном доме по адресу Норрландсгатан, 9. Дом имел три этажа и флигель, выходивший во двор, где находились столярная мастерская и несколько хозяйственных пристроек: дровяной сарай, прачечная и конюшня. Квартирки были маленькие, но в каждой имелась прихожая, изразцовая печь и кухня с плитой>11.
Квартал не был одним из беднейших в Стокгольме, однако и зажиточностью его жители похвастаться не могли. За углом находилась площадь Паккарторгет (ныне Норрмальмсторг) – еще одно место сброса отходов и опорожнения бочек с нечистотами. За ней простирался залив Паккарторгсвикен – так называемое «кошачье море», жуткое болото, где скапливался мусор со всего квартала и там же находили свое последнее пристанище кошки. Вода в Паккарторгсвикене была, по словам современника, «отменно плохого качества»>12.
Неудивительно, что первый случай заболевания холерой был зарегистрирован год спустя в одном из домов у Паккарторгет. Всего за несколько месяцев болезнь унесла жизни более 3500 жителей Стокгольма, где на тот момент проживало чуть больше 80 000. Первая в жизни страны эпидемия холеры стоила жизни 12 500 шведам.
Симптомы холеры были ужасающе очевидными: водянистый понос, жажда и синеватая морщинистая кожа. Однако определить причину болезни тогда никому не удавалось, и мало кто прислушивался к тем, кто бил тревогу по поводу загрязнения воды. Врачи подозревали, что какой-то яд выводит из строя нервную систему, но не могли найти его источник. В народе считалось, что вспышки холеры связаны с кроваво-красной луной и звездопадом. Лечение, которое назначали лекари, обычно сводилось к кровопусканию и пиявкам.
Понадобилось еще не менее двадцати лет, прежде чем человечество осознало роль грязной воды в распространении холеры, – только в 1883 году немецкий врач Роберт Кох доказал существование бактерии холеры. В 1905 году ему будет присуждена Нобелевская премия в области биологии и медицины.
* * *
21 октября 1833 года эпидемиологическая ситуация в Стокгольме все еще была под контролем. Холера пока не добралась до города, и сообщения прессы о заболеваниях касались в основном воспаления легких и флюсов.