Кризис достиг такого масштаба, что семья в Стокгольме не обратила особого внимания на то, что у Людвига и Мины в конце января родилась дочь>1.
К несчастью, у Альфреда начались трудности с производством нового взрывчатого вещества, которое по-прежнему происходило на пароме в восточной части озера Меларен. Повседневной работой руководил Т. Х. Ратсман, новоиспеченный инженер, которого нашел и принял на работу Смитт. 26-летний Ратсман делал все, что мог, но через пару недель после Нового года весь Стокгольм сковала невиданная стужа. В своих ежедневных отчетах Ратсман писал, как кислоты замерзали, превращаясь в лед, а глицерин становился «густым, как каша». Альфред понял, что так дальше продолжаться не может. Потребность в глицерине оставалась огромной, клиенты проявляли нетерпение. Для успеха предприятия было просто необходимо в кратчайшие сроки построить здание завода на только что приобретенном участке в Винтервикене>2.
В этом вопросе Альфред оказался в полной зависимости от своих инвесторов – не самая выигрышная ситуация. Денег у него не было, контроля над «своим» акционерным обществом – тоже. Правда, ему пообещали большую сумму наличными от Нитроглицериновой компании за его шведский патент, но для ее выплаты требовалось сначала наладить сбыт. Только тогда он сможет вздохнуть спокойно, зная, что «старики» не останутся нищими.
Веннерстрём и Смитт не скрывали, что считают свой вклад в компанию куда более значимым, чем вклад семьи Нобель. Такое отношение постепенно переросло во взаимную обиду между акционерами. Вдобавок ко всему именно Веннерстрём обеспечил Альфреду первый настоящий доход продажей патента в Норвегии в начале 1865 года. Этот эпизод многое говорит о тогдашнем положении Альфреда – в первый, и последний, раз он пренебрег акциями и влиянием на компанию, созданную на основе его изобретения. Он взял всю сумму наличными и получил долгожданные 10 000 риксдалеров.
Дыр, которые требовалось залатать, нашлось немало. Прежде всего нужно было выплатить хотя бы часть долгов Иммануила, чтобы родители могли перевести дух, и передышка могла продолжаться хотя бы несколько месяцев. С большим облегчением Альфред мог теперь написать братьям, что отец стал по крайней мере гораздо спокойнее.
От норвежских денег он оставил себе меньше половины. В его голове складывался все более четкий план. Он отправится за границу. Получит патент в других заинтересованных странах и будет продавать его в обмен на акции и влияние. Если все пойдет удачно, стремительное расширение железнодорожной сети на континенте быстро гарантирует ему большой и стабильный приток денег, в которых так нуждается семья. Но возможности открывались куда большие. Разве иностранные владельцы рудников не придут в такой же восторг от новой взрывной техники, как их шведские коллеги?