Перед самым допросом в Гамбурге Альфред к тому же получил тревожное письмо от мамы Андриетты. Тон письма был натянуто бодрым, однако ее переживания легко читались между строк. Она писала, что Иммануил пребывает в ужасном настроении. Его выздоровление затягивалось. Страдая от скуки, он в своей постели затевал один безумный проект за другим. Счета за его лечение и уход выросли до небес, а теперь они еще и задолжали большую сумму брату Людвигу Альселю. Пока дело терпит, мужественно писала она. Еще два месяца родители продержатся на деньги сыновей – с условием, что Людвиг выполнит свое обещание относительно денег в феврале. «Будем надеяться, что за это время мой маленький Альфред, если удача будет на нашей стороне, сможет провернуть что-нибудь выгодное».
Два месяца? Вряд ли это письмо сильно успокоило сына в Гамбурге.
Андриетта сетовала на взрывы, из-за которых приходилось так спешить. По ее мнению, Альфред совершенно справедливо отверг все обвинения, «которых ты менее всего заслужил, такая неблагодарность за все труды и муки. Дело по-прежнему оставалось бы несделанным, если бы ты за него не взялся. <…> Бедный мой мальчик, тебе выпало так много невзгод и напастей…».
Ей не нравилась идея Альфреда отправиться в Америку. «Случись что непредвиденное, я знаю, что ты, если сможешь, всегда выручишь нас из нужды. Или если повезет и тебе удастся продать патент, это принесет нам немало радостных дней». Андриетта подчеркивала, как важно, чтобы сын с пониманием относился к отцу. «Надеюсь, мой дорогой Альфред понимает, что главной причиной раздражительности старика является его болезненное состояние»>7.
«Радостные дни» пока казались достаточно отдаленными. Правда, в Стокгольме тоннель в районе Сёдер был построен в рекордные сроки благодаря нитроглицерину. Но успех превратился в свою противоположность после открытия в декабре 1865 года, поскольку строительство прекратилось и доходы тоже. Одновременно с этим Людвиг сообщал из Петербурга о самой теплой зиме за последние двадцать четыре года, что весьма негативно сказалось на продажах его печей. В Петербурге никто не мерз. Ему трудно будет поддержать родителей в феврале.
Приходилось тушить несколько пожаров одновременно. Одним из самых неотложных дел стал кризис в руководстве Нитроглицериновой компании. Альфред и Людвиг и раньше уговаривали Роберта. Формально предложение занять пост директора компании в Швеции уже давно было сформулировано, а Людвиг со своей стороны убеждал брата оставить Гельсингфорс. «Боюсь, на Финляндию рассчитывать не приходится, “она бедна, и такой будет”, но навсегда оставаться бедными не вяжется с желаниями и надеждами Нобелей», – писал Людвиг