Почерк добродушно округлый, содержание же потрясает до глубины души.
* * *
В своем законодательном предложении сенатор Чандлер не стеснялся. Тот, кто вызвал смерть других людей, нарушая запрет на нитроглицерин, совершил опасное преступление, так он считал. Предлагаемая рубрикация преступления: «Предумышленное убийство». Предлагаемое наказание: «Казнь через повешение». Должно быть, Альфреду Нобелю икалось от страха>24.
В конгрессе Чандлер был отнюдь не единственным противником нитроглицерина. Многим пришлось по душе его предложение, которое теперь рассматривалось в торговой комиссии сената. Это была катастрофа. Альфред Нобель метался между встречами по лоббированию политиков в Вашингтоне и допросами в Нью-Йорке по делу о взрыве в Сан-Франциско. «Здесь у нас жарко, поверь мне, – писал он Роберту. – Если бы я находился в Сан-Франциско, а не в Нью-Йорке, меня бы точно разорвали на части. <…> Конгресс в Вашингтоне пришел в ярость и хотел полностью запретить всякое производство и транспортировку моей смеси, а также голосовал за то, чтобы такие действия классифицировались как убийство и карались повешением»>25.
В этой драматической ситуации в защиту Нобеля внезапно выступил хитрюга Шаффнер. 11 мая Шаффнера вызвали в качестве свидетеля-эксперта по делу о взрыве в Сан-Франциско против Отто Бюрстенбиндера. Шаффнер утверждал, что много лет работает с нитроглицерином, и привлек в качестве рекомендаций письма от нескольких звездных героев-северян, в том числе генерала Улисса Гранта. Шаффнер заявил, что Нобель совершенно прав: нитроглицерин куда менее опасен, чем порох. Несчастные случаи объясняются неправильным обращением с веществом.
Альфред слушал его выступление, сидя в зале. Воспрянув духом от высказывания своего антагониста, он потребовал слова и пояснил собравшимся, что разница между порохом и нитроглицерином как между диким псом и дрессированным слоном: «первый опаснее, второй страшнее, если его раздразнить»>26.
Где-то на этом этапе отношения между двумя сторонами в корне изменились. Альфред увидел новые возможности. Полковник Шаффнер жил в Вашингтоне, имел прекрасные связи в конгрессе и верил в нитроглицерин. Каким бы скользким ни казался Тал П. Шаффнер, в сложившейся ситуации лучше было иметь его на своей стороне, чем в качестве противника. К тому же Шаффнер внес в сенат собственное предложение по более безопасной транспортировке нитроглицерина – своего рода железные канистры, покрытые гипсом, на которые он подал заявку на патент. Гипсовые канистры и раствор метанола, предложенный Нобелем, может быть, этого окажется достаточно, чтобы заставить политиков пересмотреть запрет на транспортировку?