Однако в конце 1873 года Роберт вернулся в Санкт-Петербург с неутешительными новостями. Те немногочисленные ореховые деревья, которые он обнаружил, были гнилыми или слишком старые, весь проект был обречен на неудачу. Получив от Людвига 25 000 рублей в качестве компенсации за потраченное время, он неожиданно отправился обратно и проделал весь мучительный путь до Баку. Там частные нефтяные предприниматели усовершенствовали технику бурения по американскому образцу. В июле 1873 года было открыто первое месторождение. Внезапно нефть полилась рекой, и было известно, что есть и другие месторождения.
Решение, принятое тогда Робертом, изменило жизнь братьев Нобель. По возвращении в Баку он купил небольшой нефтеперерабатывающий завод.
* * *
Тем временем французская бюрократия продолжала решать вопрос о динамите. А Альфред Нобель осваивался в Париже. С большой вероятностью можно предположить, что он сидел на балконе для публики во время посвященных тому вопросу бурных дебатов в Национальном собрании в ноябре 1873 года. Аплодисменты, недовольные крики, требования отставки – все смешалось, доведя ситуацию почти до полной анархии, но не дало никаких результатов. Дело продолжало свой неспешный путь в недрах государственного аппарата. Ведущий республиканец Леон Гамбетта говорил мало. Самые громкие овации достались депутату с военным прошлым. Он иронизировал над утверждением, что динамит якобы опасен для жизни, и пообещал принести на следующую сессию немного взрывчатой смеси и поджечь ее.
«Чтобы министерство взлетело на воздух!» – крикнул кто-то.
По залу пробежал смешок.
«Господа, вы можете быть абсолютно спокойны, у меня нет тяги ни к самоубийству, ни тем более к убийству», – ответил профессиональный военный и заверил собравшихся, что динамит можно смело поджечь с единственным результатом: «выделится весьма неприятный запах».
Новые смешки.
Боевой офицер с большим почтением упомянул «знаменитого» Альфреда Нобеля и воздал должное Полю Барбу за его «благородство»>17.
Поль Барб был накоротке с половиной Парижа, и теперь он ввел Альфреда Нобеля в республиканские круги сторонников Гамбетты. Париж стал в те времена городом бесчисленных салонов – литературных, политических или просто аристократических, где избранное общество представителей правящего класса регулярно встречалось и обсуждало важные вопросы. Одним из наиболее влиятельных салонов стал тот, который «республиканская королева Парижа» Жюльетта Адам собирала каждую неделю в своем доме на бульваре Пуассоньер. «Мадам Адам обладает большей властью, нежели все министры», – писал о ней Гюстав Флобер. Поговаривали, что, если надо найти Гамбетту, стоит сначала поискать у Жюльетты и ее мужа Эдмона Адама