Как я счастлив услышать, что Вы счастливы и довольны возможностью наконец-то вернуться в страну, которая Вам дорога, и отдохнуть от тех битв, которые вызывают во мне бесконечную симпатию! Что можно сказать Вам обо мне, потерпевшем крушение, лишенном молодости, радости и надежды? Пустая душа, чей inventarium – лишь пустая либо же серая страница>65.
Вопрос о мире остро стоял на повестке дня. В 1885 году из-за нового всплеска напряженности на Балканах по Европе распространился страх войны. Как и в прошлый раз, когда возникала подобная ситуация, в центре внимания опять оказалось стремление славян к объединению, и великие державы поспешно вооружались перед лицом возможных столкновений. Самые горячие чувства демонстрировали Россия и Великобритания, но в сложном и зыбком равновесии европейской политики существовал риск, что в дело окажется втянутым и последний тройной союз Бисмарка (Германия, Австро-Венгрия и Италия).
Об угрозе войны Альфред Нобель упоминал в письме к брату Людвигу, теперь уже в более спокойном тоне, вновь установившемся между ними. Он считал, что объявления войны можно ожидать со дня на день, и предвидел, что новая война, на пороге которой стояла Европа, станет более затяжной и будет иметь более тяжелые последствия, чем Франко-прусская война, которую он сам имел возможность наблюдать вблизи. «Наши мелкие интересы весьма пострадают, но кто заботится о бирже, когда кровоточит мировое сердце?» – спрашивал Альфред.
В рассуждениях Альфреда теперь отчетливо прослеживается новая интонация. В тот же день он написал деловому знакомому, что его мечты о будущем теперь в первую очередь связаны с отдыхом и миром. «Я все больше становлюсь философом. <…> Чем больше я слышу грохот пушек, чем больше вижу потоки крови, когда грабеж узаконен и револьвер санкционирован, тем ярче и острее становится эта моя мечта». Несколько месяцев спустя он выразился еще яснее по поводу своего дипломатического видения будущего и написал, что более всего на свете желал бы «увидеть цветущий мир, распространяющийся по нашей взрывоопасной планете»>66.
Как в этом контексте Альфред Нобель смотрел на свое собственное изобретение, об этом он не упоминает. Бездымный порох, созданное им взрывчатое вещество исключительно военного назначения, по-прежнему оставался коммерческой тайной. В Севране химик Ференбах не покладая рук трудился над последними деталями. Работать над этой идеей Альфред Нобель начал еще в 1879 году, собственно говоря, он размышлял о смешении нитроглицерина с порохом с тех пор, как начал работать с взрывчатыми веществами в 1863 году. Однако процесс затянулся, и на этот раз он решил быть особенно аккуратным – и в окончательной доводке продукта, и при подаче заявки на патент. Однако в июле 1885 года Альфред не смог удержаться, чтобы не возбудить ожидания у одного из немногих посвященных, британского профессора химии Фредрика Абеля. «Могу по секрету сообщить Вам, что вскоре смогу предложить Вам взрывчатое вещество для гранат, мощь и надежность которого станет для Вас неожиданностью. Это не жидкость»