.
Гости, которых Альфред приглашал к себе на авеню Малакофф, бывали потрясены предусмотрительностью и великолепием. Еще долго они вспоминали роскошные ужины у Нобеля с изысканными винами и свежими экзотическими фруктами из Африки, названий которых большинство приглашенных никогда раньше не слышали. Но сам он жил просто и часто соблюдал диету. От избытка вина у него обострялся катар желудка, так что он довольствовался несколькими каплями в бокале с водой. Судя по кассовым книгам, он совсем отказался от сигар, так часто фигурировавших в них ранее, но покупка сигарет и мундштуков выдает: курить он не бросил>73.
Альфред много размышлял о возникновении и смысле жизни. Однажды к нему обратился Эмиль Флюгаре, пастор шведского прихода Св. Софии, с просьбой помочь земляку, оказавшемуся в Париже в трудном положении. Альфред, высоко ценивший пастора Флюгаре, удвоил запрошенную сумму. К тому же он воспользовался возможностью в ответном письме изложить кое-какие мысли из области, близкой пастору.
Наши религиозные взгляды разнятся скорее формально, чем в действительности, поскольку мы оба согласны с тем, что с ближним своим следует поступать так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. Правда, я пошел еще на шаг дальше, ибо испытываю к самому себе отвращение, какового не испытываю к ближнему своему.
Что же касается моих теоретических взглядов на религию, то вынужден признать: они далеко отстоят от проторенного пути. Именно потому, что “вопросы высоко над нами”, я отказываюсь признать, что человеческий разум способен их разрешить. В религии знать, во что следует верить, невозможно, как квадратура круга, но отличить то, во что не следует верить, вполне в пределах человеческих способностей. Эту границу я не пересекаю. Каждый, кто над этим задумывался, должен признать: мы окружены вечной загадкой. И на том строится всякая настоящая религия. Через завесу Всевышнего мы не видим ничего, а что мы считаем, что видим, зависит от индивидуальной фантазии и тем самым ограничено личным наблюдением. Но я блуждаю по тропам Метафизики, вместо того чтобы по чести поблагодарить за сердечное письмо и тем самым заверить в моей горячей преданности и высочайшем уважении>74.
* * *
Зимой в морозы Альфред боролся с заболеваниями верхних дыхательных путей. Ранним утром он либо садился на поезд, либо укрывался двойными, подбитыми мехом покрывалами и отправлялся в Севранскую лабораторию в своей коляске, запряженной двумя черными русскими жеребцами. Поздним вечером он тем же путем возвращался обратно. Совместно с Жоржем Ференбахом он продолжал совершенствовать – методом проб и ошибок – бездымный порох. Методом проб и ошибок – самое подходящее выражение. Ни о какой научной деятельности речи не шло, была лишь серия «приемов опытного ремесленника». Историк науки Сеймур Маускопф, подвергший пристальному изучению эксперименты Нобеля и Ференбаха, называет их «творческими ремесленниками» и считает, что успех объясняется лишь «феноменальной интуицией» Нобеля на то, что может сработать