В пачке писем всплыли и сестры Винкельман, а также их мама. Похоже, они познакомились в Санкт-Петербурге, но теперь семья жила в Берлине и всегда принимала Альфреда как дорогого гостя. Весной того года Винкельманы посетили Париж, и Альфред потащил девушек в поход по магазинам, о котором они еще долго будут вспоминать. Их он обычно баловал от души>36.
Письма от будущих получателей наследства теснились на рабочем столе Альфреда среди предложений о пожертвованиях и бесчисленных анонимных призывов о помощи. В ноябре 1894 года Альфреда Нобеля спросили, не желает ли он принять участие в сборе средств на возведение памятника Джону Эрикссону, всемирно известному шведско-американскому изобретателю, с которым он в юности общался в Нью-Йорке. Несколькими годами ранее Джон Эрикссон скончался, его прах торжественно перевезли на родину. На создание статуи Альфред пожертвовал 500 крон. «Мои естественные наклонности – менее чтить мертвых, которые ничего не чувствуют и останутся равнодушными к нашим чествованиям в мраморе, а скорее помогать живым, страдающим от нужды. Однако какие же правила без исключений», – написал он в сопроводительном письме>37.
К концу 1894 года в мире, по словам Альфреда, «запахло порохом». Летом разразилась война между Китаем и Японией, и бои продолжались. В ноябре от почечной недостаточности умер российский император Александр III. Как его неподготовленный и довольно незрелый сын 26-летний царь Николай II справится с мировой ситуацией, оставалось только гадать>38.
Между тем Берта фон Зутнер в своих отчетах Альфреду с прежним энтузиазмом рассказывала о движении за мир. Она немного грустила от того, что их проект написания совместной книги не реализовался, но, как она писала ему в конце октября 1894-го, «каждый раз, видя Ваш почерк на конверте, я нетерпеливо вскрываю его с радостно бьющимся сердцем, потому что все ожидаю, что Вы скажете: “друг мой, я приеду и буду работать с Вами”». В ноябре 1894 года она пришла в ужас от новости, что некий Турпен изобрел новую гранату для военных целей, обладающую большей убойной силой. Ведь Альфред никогда не создал бы ничего подобного, не так ли? «Если бы Вы изобрели подобную машину, я уверена, что ее единственной целью было бы сделать войны невозможными, и посему это было бы самое благородное изобретение»>39.
До рубежа веков оставалось всего лишь пять лет, напоминала в своем письме Берта. Если движение за мир будет развиваться такими же темпами, официальный европейский режим мира может быть объявлен уже на Всемирной выставке в 1900 году. Она рассказала, что скандинавские страны остаются надежной опорой в борьбе за мир. Известно ли ему, что датское правительство только что решило поддержать Бюро мира в Берне из государственной казны? «Бюджет на дело мира – это нечто новое. Похоже, нашу организацию начинают рассматривать как “общественную пользу”», – писала Берта фон Зутнер