.
Особое место среди скандинавских стран занимала Норвегия. Несколькими годами ранее норвежский стортинг направил обращение к шведскому королю. В своем послании парламент Норвегии потребовал, чтобы впредь все разногласия между Норвегией и прочими странами разрешались мирным образом через третейский суд. Требование было отвергнуто шведскими официальными властями, однако норвежские борцы за мир не собирались сдаваться>41. Берта фон Зутнер только что получила вдохновляющее письмо от норвежского писателя и борца за мир Бьёрнстьерне Бьёрнсона, человека, которого она в письме Альфреду назвала «гений с Севера, как и Вы».
Бьёрнстьерне Бьёрнсон не только симпатизировал движению за мир. Он также был одним из лидеров норвежской кампании против шведского господства. Теперь он обещал Берте, что, как только Норвегия освободится от власти Швеции, страна немедленно возглавит антивоенное движение и превратит свою армию во внутреннюю полицию. «Один пример проповедует лучше, чем тысяча апостолов!» – писал он Берте фон Зутнер.
Далее Бьёрнсон объяснял, что большинство норвежцев утратило веру в благословение войны. В Швеции же все обстояло иначе. Там гонка вооружений шла полным ходом. «Общественное мнение в Швеции – так, по крайней мере, говорят мне – угрожает Норвегии войной, поскольку эта страна хочет сама контролировать свои собственные дела. Швеция хотела бы научить нас войне, чтобы мы стали хорошими боевыми товарищами».
Пожалуйста, приезжайте, поработайте с нами, повторяла Берта фон Зутнер Альфреду Нобелю. «Я работаю, борюсь, у меня есть вера… и еще у меня есть, несмотря на все невзгоды и преграды, покой в душе»>42.
* * *
В свой день рождения в октябре Альфред получил в подарок от Ингеборг, старшей дочери Роберта, книгу Виктора Рюдбека «Римские дни». Книга ему очень понравилась, он восхищался «душевным благородством и совершенством формы» Рюдберга. В жизни 29-летней Ингеборг, много лет страдавшей от нервов и болезней, произошли перемены к лучшему. Наконец-то она встретила своего избранника, и летом они поженились. Ингеборг не скрывала от Альфреда, что она, по ее мнению, должна благодарить его за «поворотный момент в своем мрачном существовании». Она вспомнила, как они вместе предавались унынию. «Я помню и Твой взгляд, и интонацию в голосе, когда Ты однажды сказал так: “Ах, если бы дядюшка Альфред прожил так долго, чтобы увидеть эту маленькую девочку счастливой в замужестве”. Теперь этот день настал».
За Ингеборг Альфред ощущал особую ответственность. Еще несколькими годами ранее он пообещал Роберту присматривать за ней. На практике это означало все: от проживания до оплаты больших счетов за лечение и поездок на курорты. Теперь Ингеборг осознала, что ее проблемы с нервами объяснялись «разногласиями, давлением и мрачной обстановкой дома», а также что Альфред с его воспитательным подходом подействовал на ее чувствительную душу «укрепляюще». Она называла его «парижским дядюшкой» и «добрейшим спутником». А теперь надеялась, что сможет принять своего «ангела-хранителя» в собственном доме