.
Паулина, мать Ингеборг, попросила своего сына Яльмара особенно поблагодарить Альфреда за его «непостижимо прекрасную заботу и доброту» по отношению к Ингеборг. Восторженные строки пришли и от невестки Эдлы из Санкт-Петербурга. «Много лет я не видела Ингеборг в столь добром здравии, такой спокойной и веселой. Твой вклад в ее счастье наверняка зачтется тебе у дверей апостола Петра»>44.
Племянники свивали гнездышки один за другим. Сын Роберта Людвиг перебрался в Стокгольм и обручился с Вальборг, дочерью писательницы Леа Веттергрунд. «Малыши», как называл их Альфред, планировали свадьбу на лето. В Петербурге дочь Людвига Анна вышла замуж за геолога из Баку Яльмара Шёгрена. Они переехали в Нюнэсхамн, и Альфред как раз обсуждал с этим Шёгреном сделку по поводу месторождения железной руды в Норрланде. Яльмар Нобель еще много лет останется холостяком, работая на Альфреда в Бофорсе, однако все они знали, что в случае необходимости могут рассчитывать на дядюшку, когда будут подыскивать себе дом.
«Почти за все, что мы теперь с такой радостью можем назвать своим, мы должны благодарить дядю», – писали Людвиг и Вальборг, когда вселились в свою новую квартиру на Каммакарегатан в Стокгольме>45.
Глава 21. Скандал вокруг патента, воздушный шар и последнее завещание
В феврале 1895 года палате лордов предстояло вынести окончательно решение по делу о патенте в Лондоне, которому некоторые дали название «кордитового скандала». На этот раз Альфред решил следить за процессом на расстоянии. Шансы на победу он оценивал как минимальные и, находясь в Сан-Ремо, не видел смысла тащиться в Лондон только лишь за тем, чтобы в очередной раз подвергнуться унижению. Ворчливо он напомнил своему английскому адвокату о прошлогоднем фарсе. «Свое решение судьи строили в основном на догадках по поводу того, каковые намерения имел Нобель, что представляется странным, поскольку Нобель находился на скамье свидетелей и его, по крайней мере, следовало спросить об этих сомнительных пунктах»>46.
Однако вся эта история не могла оставить его равнодушным. К тому же и время выдалось исключительно тяжелое, ибо скандал вокруг Софи Хесс продолжался. Ее опекун, директор динамитной компании Юлиус Хейднер, больно задел Альфреда, намекнув, что тот сам приучил Софи к роскоши и тем самым виновен в трагическом развитии событий. Как Хейднер может научить ее бережливости, если она «годами привыкала транжирить»?
Альфред счел это невероятной дерзостью. «Сам я столь прост в повседневной жизни, что приличные люди, общаясь со мной, могут научиться лишь умеренности», – писал он в ответном письме Хейднеру. Альфред четко дал понять, что он не «соблазнял и не похищал» Софи и что с него действительно хватит. «Выходит она замуж или нет, больна или здорова, жива или умерла, мне это совершенно безразлично»