Следующий удар колокола ознаменовался тихим шипением сквозь зубы. Пациент мужественно терпел. Но ровно до того момента, пока дверь не распахнулась и с порога, без всякого приветствия, не прозвучал приказ:
– Мне нужно допросить агента. Покиньте помещение!
Я обернулась к посетителю с единственным желанием – убивать! Раскомандовались тут. А вот чего не ожидала, так это какого-то спокойного и даже ехидного комментария:
– Это вы зря… – протянул с койки мой недавно собранный пациент. – Капитан Форс, советую вам выйти, зайти и ВЕЖЛИВО попросить у магистра Мейрис разрешения.
На забинтованного с удивлением уставились все. Даже я. И он в абсолютной тишине продолжил:
– Иначе она вас сейчас размажет. Да не по стенке, а по хлебной корочке. А потом закусит. – И в довершение своей речи этот… этот – у меня даже слов приличных, да и неприличных тоже, для пациента не нашлось – закончил: – Меня вот уже размазала.
Удивительно, но вломившийся без стука агент струхнул. И действительно вышел за дверь, чтобы через миг очень осторожно в нее постучаться.
Я оставила агентов наедине. Как бы ни была зла, но дела огромной важности, срочности, секретности, и вообще гостайны, – это не то, с чем стоит шутить.
Правда, «побеседовать» затянулось у посетителя надолго. За это время я смогла совершить обход, сделать назначения и немного отдохнуть перед плановой операцией. Одной из тех двух, вчерашних, что пришлось отложить.
И только в обед вспомнила: вообще-то у меня сегодня выходной! Об оном я удачно забыла и пробыла бы в неведении до вечера, если бы вестник настойчиво не стал ломиться ко мне в окно с письмом от матушки.
Родительница в десятый раз напоминала о том, что я обещала сегодня быть на светском приеме. Причем это самое мое обещание выбивалось несколько месяцев угрозами, шантажом и одним талантливо разыгранным сердечным приступом. Правда, его я быстро раскусила, чем очень расстроила лэриссу Мейрис.
– Ты все же аристократка, а не простолюдинка! Твой статус обязывает тебя хотя бы изредка появляться в свете! – вспомнила я слова матери. Говоря это, родительница заламывала руки.
– А мой долг целителя обязывает меня появляться в лечебнице, – парировала я.
– А твой долг как дочери – подарить мне внуков, – отринув всякий этикет, в лоб заявила мать.
– Значит, тебе стоит завести еще одну дочь, – я вспылила.
И самое удивительное, что на это мать как-то сникла и, опускаясь в кресло, печально произнесла:
– Может, зря мы с отцом так противились тому адепту… Лисинору, кажется. Я бы сейчас нянчила внуков.
Я так и не сказала родителям, почему решила отказаться от помолвки. И вообще, окружающие считали, что я карьеристка, которая ради практики у легендарного магистра пошла на все. В общем, стерва. Даже сам бывший так считал. И быстренько женился на Марике. Хоть у той приданое было и поменьше, но все же не простолюдинка. Ныне семейство Бокр здравствовало, плодилось и размножалось.