Кафе называлось «Арис». У стойки сидел человек, очень элегантный, в пальто из верблюжьей шерсти и шляпе борсалино, он держал на поводке серого королевского пуделя, подстриженного, как парк Ленотра[1]. По случайности, которая, возможно, не была таковой – кто знает, а вдруг в этих музыкальных ящиках все подстроено, чтобы посмеяться над кем-нибудь или, напротив, кому-то угодить, – словом, один подросток попытал счастья, рискнув парой монет, и теперь слушал Шопена.
– Думаю, нам стоит поговорить, иначе все как-то уходит слишком быстро и неизвестно куда, и потом приходится возвращаться… «Не понимаю, что я делаю в этом кафе с совершенно незнакомым человеком», так?
– Да.
К нам подошел официант.
– Два кофе со сливками, – сказал я и повернулся к ней: – Ну вот, теперь понятно, что мы здесь делаем.
Она улыбнулась не без некоторой жестокости:
– Я только жду обещанный чек, ничего больше.
– Бог мой…
Я достал из дорожной сумки чековую книжку:
– На чье имя?
– Выпишите на предъявителя…
– Все же я хотел бы знать ваше имя, вдруг пригодится…
– Лидия Товарски.
Человек с пуделем двинулся ко мне:
– Извините меня, месье… мадам… – Клоунским жестом он снял и водрузил обратно свою шляпу. – Я дрессировщик собак, и… у меня такое впечатление…
– Лас-Вегас, семьдесят пятый год, – помог я ему.
Казалось, он обрадовался:
– Вы исполняли номер…
– Нет, я был барменом в «Сэндз».
– Ах да, теперь припоминаю… – Он протянул мне свою визитку: сеньор Гальба, адреса агентств в Нью-Йорке, Париже и Лондоне. – Когда постоянно путешествуешь, под конец уже никого не узнаешь…
Я молчал. Он понял, сразу как будто забыл все, чем хотел поделиться, опять снял и надел шляпу и вернулся вместе с пуделем назад к стойке.
– Бармен, в Лас-Вегасе в семьдесят пятом, – что вы там делали?
– Ничего. Я там не был. Просто ему нужно было встретить хоть кого-нибудь знакомого, этому бедолаге…
Она посмотрела на меня с любопытством, но в то же время строго:
– Когда так быстро ставят диагноз «одиночество» незнакомому человеку…
– Не будем так сразу пускаться в откровенности, мадам, – ответил я с подчеркнутым достоинством.
Она опять рассмеялась, ненадолго разогнав окружавших меня призраков.
– Я говорю «мадам», дабы показать, что соблюдаю дистанцию… Мы с вами совершенно друг другу чужие, мадам, и можете не сомневаться, я нисколько не преувеличиваю значимость этих двух чашечек кофе… Только что на улице я вас нечаянно толкнул, выходя из такси, ну и…
– А вы забавны.
– Если бы я только мог развеселить вас хоть на несколько мгновений, мне стало бы легче. Давать поводы для смеха – по-моему, это самый щедрый дар. А как вы, все в порядке?