– Этот пес рано умер. Ошибся. А между тем у него была прекрасная интуиция. Как он не почувствовал, что мне еще осталось немного времени? Он ошибся в своих прогнозах. Я полон жизни, поверьте мне на слово. И у меня лучший номер в мире. Я еще раз прорепетировал его сегодня ночью. Бе-зу-преч-но! Вот и все, что можно сказать. А?
– Я скоро зайду за сумкой. Оставьте ее у консьержа.
– Нет, нет, вы должны подняться ко мне. Номер пятьдесят семь. Вы тоже уезжаете?
– Да.
– Далеко?
– В Каракас.
– Очень красивый город. Поднимайтесь сразу в номер. Со мной тут была приятельница, но она только что ушла. Даже денег не взяла. Такая трусиха. Приходите, приходите. Мне опостылели эти гостиницы. Так я на вас рассчитываю.
– Слушайте, Гальба, у меня сегодня ночью умерла жена. Я должен зайти к ней. Но потом – сразу к вам.
– Прекрасно. Главное, не протрезвейте!
– И хотел бы – не смогу.
Я вернулся на кухню, я забыл, где оставил что-то, что искал, и теперь уже не помнил, что именно. На кухне этого не было, и я прошел в гостиную, потом в спальню, но и там этого не оказалось. Лидия открывала шкафы и бросала вещи в чемодан. Она старалась не смотреть на меня, как будто боялась встретиться со мной взглядом. Может, она спрашивала себя, чего я жду, почему еще не ушел. Пробуксовки, провалы случаются всегда. Невозможно все время быть счастливым, иногда что-то расклеивается. Как-то в Вальдемосе я видел оливы, ветви которых так переплелись, что нельзя было разобрать, где одна, а где другая. Но это с оливами так. Я пошел в прихожую и обнаружил там свой плащ и шляпу. Надел их. Вернулся в гостиную, сел в кресло и долго сидел, пытаясь вспомнить, чего же мне недостает и что я так искал. У меня болело плечо и грудь, в том месте, откуда вырвали ее. Я встал, тщательно осмотрел все карманы, я был весь в поту. Пошел в спальню.
– Извините, у вас не будет платка? Верну при первой же встрече.
Она странно посмотрела на меня, потом взяла в шкафу носовой платок и протянула мне.
– Мне очень жаль, что приходится предстать пред вами в таком виде, – сказал я. – У меня не было времени переодеться.
Она слушала очень внимательно, ничего не отвечала, нарочно не смотрела в мою сторону, выбирала какие-то вещи и складывала их в чемодан. Я присел, радуясь возможности с кем-нибудь поговорить.
– Я не менял рубашку трое суток, моя электробритва в сумке, которую я оставил у сеньора Гальбы, он артист-дрессировщик, показывает в «Клапси» свой номер, известный во всем мире. Не знаю, как вас благодарить.
– Вам надо поесть.
– Нет, спасибо, извините, скоро будет лучше.