Мужчина протягивал мне кошелёк. Звенели монеты. Если я возьму их, то смогу отлично жить до конца эпидемии.
А если их хозяин расскажет, откуда у него патока?
Я чувствовал взгляд Тома и понимал, что мой друг хочет что-то сказать. Но я знал, каков должен быть мой ответ.
– Я… Простите, но я не могу.
Еще секунду мужчина держал передо мной кошелёк. А потом закрыл его.
– Нашему хозяину это не понравится.
Его слова звучали угрожающе, но это не имело никакого значения. Если меня поймают на продаже лекарств, я потеряю всё: свою аптеку, своё будущее и всё, что оставил мне мастер Бенедикт. Я не готов был этим пожертвовать – даже за все гинеи мира.
– Мне очень жаль, – сказал я.
Мужчина открыл рот, чтобы возразить, но Исаак вышел вперёд:
– Мальчик принял решение.
Человек обвёл нас взглядом. Затем повернулся на каблуках и ушёл вместе со своим спутником. Мне потребовалась вся моя сила воли, чтобы не ринуться следом за ними.
Исаак положил руку мне на плечо.
– Ты поступил правильно. И почувствуешь себя лучше, когда будешь покупать свежую еду на рынке. А ещё лучше – когда найдёшь сокровище Бенедикта.
Я печально кивнул. Том выглядел растерянным.
– Сокровище? – переспросил он. – И еда?
Том чуть не заплакал, увидев медовый пирог. Пока он жевал его, я показал ему письмо учителя.
– Поразительно, – сказал Том, обдав меня фонтаном крошек. Он оглядел мастерскую, словно задаваясь вопросом, в какой из сотен аптечных банок на полках запрятано сокровище мастера Бенедикта.
Я же не думал, что оно в одной из них.
– Он хотел, чтобы я разгадал загадку – и тогда найду его. Он не стал бы прятать сокровище там, где я могу наткнуться на него чисто случайно.
Том взял ещё один кусок пирога.
– Почему мастер Бенедикт думает, что ты до сих пор его не нашёл?
Для меня это была самая большая загадка из всех. В письме он упомянул об этом дважды.
«Зная твою натуру, думаю, что ты его ещё не нашел».
«И всё же ты не найдёшь сокровище, пока не осознаешь нечто очень важное».
Это явно было для учителя очень важно. Как и для меня. И не только лишь из-за денег.
«а ещё ты узнаешь последнюю – самую важную – вещь, которую я хочу тебе сказать», – говорилось в письме.
Даже Исаак это заметил: «Твой учитель намекнул, что оставляет нечто особенное. То, что непременно должно попасть к тебе».
Итак, что мой учитель мог считать настолько уж важным и всё-таки думать, что я никогда не найду это самостоятельно? Я не понимал, к чему он клонит. Зато я заметил в его письме кое-что любопытное.
Том тоже это заметил. Он указал на последнее предложение.
– Разве «а» не должна быть с заглавной буквы?