Увы, коллективного конструктивного мозгового штурма по этому поводу не получилось. Артём включил уже знакомую пластинку:
– Чего я с тобой поехал… Упёрлась она мне, эта Югославия… В Москву хочу… Меня дома ждут…
Показалось, что уже известные слова звучали сейчас агрессивно, почти угрожающе.
* * *
Когда-то, очень давно, прочитал я в детской книжке правильный афоризм про то, что не бывает безвыходных положений, а бывают только отчаявшиеся люди. Пришло время в очередной раз вспомнить эту истину, попытаться примерить её к нынешней обстановке. Вспомнил, примерил и… с ужасом обнаружил, что мудрое изречение на этот раз не работает: никаких просветов в этой ситуации не обнаруживалось.
Даже если на восстановление разрушенных натовскими бомбардировками взлётных полос будет брошена вся возможная техника и все специалисты, всё равно до возвращения аэродрома в рабочее состояние пройдёт больше недели. Всё это время нам необходимо где-то жить, что-то есть. Вот с этим-то и сложнее всего. Денег у нас просто нет. Главный редактор (ещё тот экономист, а, если называть вещи своими именами, скряга) согласился отпустить нас в Югославию только с условием, что газета оплачивает лишь авиабилеты. Я сам, по сути, предложил ему этот вариант, тем более, что других вариантов у меня просто не было, иначе командировка в Югославию просто не состоялась бы, а попасть туда, по крайней мере, мне лично, очень хотелось.
Верно, наше проживание и питание в командировке брала на себя «принимающая сторона». «Принимающая сторона» звучит солидно, с каким-то международно-дипломатическим акцентом. Однако на самом деле это несколько сербов-патриотов, с которыми я познакомился ещё в 1993 году, когда воевал здесь. Они с радостью согласились помочь нам в этой командировке. Многое сделали. Спасибо им за это. Конечно, их возможности ограничены. К тому же я не знаю, что случилось с ними, когда Белград начали бомбить. Стоит ли удивляться, что сейчас их телефоны не отвечают.
На всякий случай мы ещё раз дошли до уже знакомого адреса, по которому располагалось посольство России. Ткнулись, опять же, в уже знакомую дверь. Теперь эту дверь мы видели уже при дневном свете. Кажется, от этого она выглядела ещё многозначительней.
Я снова нажал кнопку переговорного устройства, снова произнёс, похоже, стандартный набор слов, которые нужно говорить в нашей ситуации. Услышал то же, что было услышано вчера:
– Ничем помочь вам не можем…
Возможно, из недр посольства нашей Родины нам отвечал автоответчик, возможно, тот же самый работник, что дежурил вчера (которому мне так хотелось заехать в морду). Впрочем, в этот момент я был уверен, что все чиновники, представляющие моё многострадальное Отечество за рубежом, говорят одинаковым голосом и обязаны, согласно инструкции, повторять, копируя автоответчик, одно и то же в ситуации, когда соотечественники обращаются к ним за помощью. Потому как внутри у них вместо сердца и, тем более, души, всякие железочки, проволочки, в лучшем случае, электронные платы. Другим в ведомство Андрея Козырева, похоже, просто путь заказан.