Мерси нравилось, когда ее мама проводила ритуалы. Она всегда выглядела такой могущественной и красивой – даже немного таинственной, – когда призывала Афину и открывала священную пентаграмму с помощью спиритической свечи. От волнения у Мерси скрутило живот. Она едва ли могла поверить в то, что наконец-то пришла ночь, когда она и ее сестра присоединятся к матери для проведения ритуала – как и многие-многие дочери рода Гуд на протяжении нескольких столетий. Ночь казалась особенной, непохожей на другие. Что-то заставляло ее прислушиваться к земле и растениям, окружавшим ее, отчего по телу прокатывались мурашки. Она хотела спросить у Хантер, чувствует ли она нечто подобное, но посмотрев на сестру через пентаграмму, увидела, что та с восторженным выражением на лице взирает на полную луну.
«Хантер тоже это чувствует! Я знаю, что чувствует».
Эбигейл осторожно установила свечу перед деревом между выступающими на поверхность корнями. Затем провела линию пентаграммы до того места, где стояла Мерси. Она держала первую из двух своих свечей. Поднеся ее к матери, произнесла:
– Я помещаю зеленую свечу на ее законное место на пентаграмме. Она символизирует путь, который я выбрала, и богиню, которой буду служить.
Мать зажгла свечу, и Мерси поставила ее на камень у своих ног, после чего вместе с Эбигейл направилась ко второй свече, прочерчивая еще одну линию. Мерси нравилось ощущение прохладной травы под ногами; но, когда она сделала первый шаг, ее нога приземлилась на что-то достаточное твердое, отчего лодыжка подвернулась, и под ногой что-то хлюпнуло, – будто она наступила на разбившееся яйцо, и жидкая субстанция просочилась сквозь пальцы. Эбигейл мгновенно ухватила Мерси за руку, придерживая, пока девушка не приняла вертикальное положение.
– Ты не ушибла ногу? – спросила Эбигейл.
Мерси опустила взгляд.
– Нет, я поскользнулась на чем-то… – Она приподняла ногу, под которой оказалось раздавленное недозревшее зеленое яблоко, заполненное червями. – Фу! – Она быстро вытерла ногу о чистую траву, вздрогнув от того, как черви извивались в гнилой мякоти яблока.
Мама посмотрела вниз, а потом резко выпрямилась.
– Все нормально. Обнули свое намерение. Все отлично.
Но Мерси заметила, как лицо ее матери побледнело, и в лунном свете кожа напоминала молоко.
Эбигейл направилась к камню, который обозначал следующую вершину пентаграммы. Мерси мысленно встряхнулась и последовала за мамой. Она сделала несколько вдохов, чтобы вновь настроиться на ритуал, и, подняв ожидавшую там свечу, провозгласила:
– Я помещаю коричневую свечу на ее законное место на пентаграмме. Она символизирует путь, который я выбрала, и богиню, которой буду служить.