Лайошка схватил Вайду за глотку.
— Давай коньяк, или я тебя придушу!
Вайда так испугался, что тут же отдернул руку от рюмки, начал ощупывать себе шею и отодвинулся от капитана. Воцарилась тишина.
— Эй, ты!.. — заговорил капитан, осушив рюмку. — У тебя что, сахар есть?.. Я ведь ведаю интендантством комендатуры. Что ты сказал?.. Как тебя зовут?
Вайда обиженно молчал. Коньяк уже заколобродил и у него в голове.
— Так вот… мне нужен сахар… мука… жиры… Солдаты-то жрут!.. Как зовут тебя?.. Черт бы побрал твое имя!.. Ты небось еврей… Вот я и забываю твое имя… Поставками можешь заняться?
— Могу, — ответил Вайда, растирая обеими руками лоб и шею.
Капитан налил себе еще рюмку коньяку и уставил прищуренный влажный левый глаз на Вайду.
— Вчера я забыл о чем-то. — Селеши уже с трудом ворочал языком. — Хо-хо… х-х… — и он захрипел, как зарезанный баран. — Не помнишь?.. Ты… ты… Все… можешь поставлять?..
— Все! — испуганно ответил Вайда.
— И коней тоже?
— И коней.
Коньяк вернул Селеши к его прежнему состоянию — он впал в-полузабытье. Он что-то забормотал, забурчал о том, что упустил вчера, и в словах этих фигурировало шесть вагонов цемента, восемнадцать автомобилей, двадцать восемь центнеров жиров, две тысячи пятьсот баночек ртутной мази от чесотки, мука, перевязочный материал, какая-то шестнадцатилетняя девочка, которую мать сдает в «аренду» за триста крон в месяц.
— Надо было… пойти… уже… Военные склады опустели… Эти свиньи… солдаты все пожирают… Всю Австро… Венгерскую… монархию… слопают… Ты… ты… Соломон или как там тебя зовут… ты… ты… мой лучший друг… Ч-че-черт бы… п-побрал все твое племя!.. Пойди сюда… я тебя поцелую!
Вайда широко улыбнулся. Он опять присел к капитану. Для безопасности придвинул к нему бутылку с коньяком и рюмку. А сам принялся уписывать за обе щеки яичницу с ветчиной, приготовленную из десятка яиц.
— Пей, Лайошка! — сказал он с набитым ртом и подумал: «С такой пьяной свиньей и сделки заключать сподручней… Бог с ним, пускай себе пьет!»
Одна из уборщиц принесла вычищенную одежду капитана. Селеши оделся с помощью Вайды и уборщицы. Когда он был готов, Вайда взял под руку вдрызг пьяного камергера и, поддерживая, повел его к выходу, чтобы посадить на извозчика. Капитан остановился возле кареты, обернулся к Вайде, — видно было по лицу, что он о чем-то мучительно думает, хочет хоть на секундочку протрезвиться.
— Ка… ка… какой се… сегодня… д-день?
— Вторник, мой высокородный друг…
— Приходи… ко… мне… Ты как тебя… поставлять… В… в… сре… среду… чет… четверг к вечеру… Вот… Вот… карточка… — И, привалившись к карете, капитан с невероятным усердием принялся искать у себя в карманах визитную карточку, но не находил ее, потому что шарил все время в карманах брюк. И тщетно пытался Вайда уговорить его посмотреть в верхнем кармашке мундира, Селеши упорно шарил в брюках.